Альтернативная история о том, как бы сложились события, если бы Филипп не погиб под стенами Доля. Авторы: Adriatica и Zirael-L. NC-17
========== Глава тридцать первая Часть IV Abyssus abyssum invocat (Бездна взывает к бездне) ==========
Пухлощекий малыш смотрел на нее своими круглыми серо-голубыми глазками, в которых уже различалась зеленца у самого зрачка. Он задергал ножками, проворно перевернувшись на живот и потревожив лежавшую рядом сестру. Анжелика взяла дочку на руки, пока Барба сворачивала одеяла, отгораживая для ребенка пространство, чтобы он спокойно мог крутиться с боку на бок. Малыш загулил, и его нянька умиленно зацокала языком.
— Лошадка, лошадка, но! — закричал Шарль-Анри, пытаясь привлечь к себе внимание матери и Барбы. Вместо того, чтобы, как обычно, сделать мальчику замечание, Анжелика взяла из его рук игрушку:
— Очень красивая лошадка, мой дорогой.
Она постаралась внять причитаниям Барбы: ребенок и так слишком тихий для своих лет, а после рождения близнецов, он мучается ревностью, считая что теперь все внимание принадлежит им. Маркиза на это лишь пожимала плечами: Шарль-Анри — первенец, он унаследует титул отца и 2/3 земель, уж если кому и следует ревновать, так это Луи-Арману, которого по традиции ждет духовная карьера. Но, глядя на Шарля-Анри, чья детская душа уже познала страдания, и на довольного жизнью полугодовалого малыша, беспечно кувыркавшегося в своем импровизированном манеже, Анжелика твердо решила делить свое внимание поровну между детьми. Иногда ей становилось немного совестно, что она так мало думает о будущем своих отпрысков, в то время как Филипп готовит для своего наследника блестящую карьеру.
Филипп! Находясь в кругу детей, она старалась гнать прочь воспоминания о нем. Но от этого становилось только хуже: в то время как она старалась не думать о муже, все ее мысли крутились вокруг него. Филипп, Филипп, Филипп!
Неделю она провела в затворничестве, не принимая королевских посланцев, появлявшихся в отеле Бельер каждый день.
— Скажите, я больна, и это заразно, — говорила она, отсылая Роджерсона, когда он приходил объявить очередного курьера.
Пусть ее подвергнут опале, пусть! Она не хотела ни видеть короля, ни слышать о нем. Теперь она поняла: весь этот дьявольски подстроенный спектакль, разыгранный лишь с тем, чтобы маркиза дю Плесси не выбралась из расставленных силков. В минуты гнева Анжелика думала, что вовсе не любовь двигала королем, а уязвленная гордыня. С юных лет он привык завоевывать первенство в любых состязаниях: это было просто невозможно — принять поражение от одного из своих подданных. Бродя по комнате бессонными ночами, Анжелика придавалась горестным мыслям. Откупорив бутылку вина, она старалась успокоить расшатанные нервы и нередко забывалась сном уже под утро, опустошив ее до дна.
Прошла неделя с той роковой ночи, когда король принимал ее в своем кабинете. Бросив свои обязанности, Анжелика велела кучеру гнать лошадей во весь опор. Спустя час она уже была на улице Сент-Антуан. Едва переступив через порог, она послала узнать о Филиппе.
— Месье маркиз уехал, — доложил ей мажордом, — куда – не сказали, когда будут – тоже.
Филиппа не было два дня. Когда он наконец вернулся, Анжелика решительно направилась к нему. Она застала его в окружении двух-трех приятелей, а так же дворян из его личной свиты. Осознавая свою дерзость, Анжелика одарила мужчин ослепительной улыбкой:
— Позвольте господа украсть месье дю Плесси всего на несколько минут.
Филипп замер, бросив на нее убийственный взгляд, который был стойко принят ею. Он медленно поклонился, нацепив маску любезности, насколько позволял клокотавший внутри гнев. Приблизившись к ней, он взял ее протянутую руку, словно для поцелуя. Анжелике на секунду показалось что она засунула пальцы в медвежий капкан: в глазах потемнело от боли. Но она храбро выдержала эту боль, глядя мужу прямо в глаза.
— Сударыня, заметили вы или нет, но я сейчас занят. Возвращайтесь к себе. Позже я зайду к вам.
Его голос звучал совершенно спокойно: никто не смог бы подумать что между супругами дю Плесси произошел разлад.
По тому с какой поспешностью он захлопнул перед ней дверь, Анжелика поняла: его слова — всего лишь игра на людях. Последнее, что она увидела — мелькнувший в проеме силуэт юного де Круасски, и ей показалось, что его лицо выражает смесь презрения и торжества. Впрочем, Анжелика тут же забыла о мальчишке. Ее осаждали другие заботы.
Итак, Филипп практически не появлялся, а если это и случалось, то он всегда был окружен людьми, при которых было совершенно невозможно начать разговор. В отчаянии Анжелика решила вновь написать ему: это оказалось весьма непростым делом. Отточив перо и макнув его в чернильницу, она растерялась: о чем следует говорить? И самое главное — о чем не следует? Как передать все, что случилось между ней и королем? Какие выводы сделает Филипп одному богу известно: вполне возможно, он только укрепиться в решимости порвать с ней раз и навсегда. Сердце подсказывало говорить о любви. Он должен знать: она все та же, ничто не переменилось в ее чувствах к нему. Она любит его, как и прежде. Разве это не самое важное?
И все же как трудно было подобрать слова! Анжелика знала, в чем причина: тогда ночью, она едва не поддалась соблазну. Разве думала она о муже, подчиняясь ласкам короля? С другой стороны Филипп виноват в этом не меньше, чем она сама. Подспудно Анжелика знала каков будет его выбор. Если король заявит права на его жену, он подчинится. И это беспрекословное подчинение, согласие на роль, отведенную для него в этой жестокой пьесе, пробивало брешь в ее собственной броне. Она не могла опереться на плечо человека, который сдался, пока она сопротивляется! В одиночку ей не выиграть эту борьбу: она неминуемо покорится той незримой силе, что всегда влечет женщину к ее победителю, рабыню — к ярму. И все же, с трудом выжимая из себя слова, она писала…
Разузнав, что Филипп у себя и при нем нет никого, кроме его домочадцев, Анжелика послала к нему Флипо, сунув ему в руку сложенный вдвое лист.
— Господину – лично! — кратко напутствовала она слугу.
Минут через десять Флипо вернулся:
— Он не читал, — извиняющееся проговорил он, — бросил в камин у меня на глазах, мадам.
— Что-нибудь при этом сказал? — с горечью спросила Анжелика.
— Едва взглянул. «Счета от кредиторов! Какая скука», — вот что. И сразу отправил в огонь.
Глядя на ее расстроенное лицо, Флипо вздохнул, поникнув головой. Юноша, любивший ее как мать, не мог смотреть, как она страдает. Не находя подходящих слов утешения, он шумно повздыхал, потоптался на месте: так не на что и не решившись, он поплелся к двери.
С тех пор Анжелика больше не пыталась поговорить с мужем. Ее сковало безразличие, странное для ее деятельной натуры. Она отдалась на волю судьбы. Иногда под утро, изрядно хмельная, она сидела на своем широком, роскошно убранном ложе и ей представлялось, будто течение подхватило ее и несет в неведомые дали. И так сладко было плыть, положившись на его волю; плыть не сопротивляясь, зная что будущее покрыто туманом и как будто даже радуясь этому. Сладко расслабить усталые члены, прекратив бороться, положившись на волю судьбы. Кто знает, быть может это куда мудрее, чем постоянно сражаться за желание быть счастливой. Как говаривала мать-настоятельница монастыря урсулинок: Бог не любит суетливых, а любит терпеливых. И, будто покачиваясь на ласковых волнах, Анжелика засыпала, чувствуя как ловкие руки служанок освобождают ее от одежды.
— Мадам, мадам, — Анжелика отвернулась от назойливого голоса, махая служанке, чтобы та шла прочь. Каждое движение, каждый звук, шумом и болью отдавался в голове.
— Подай воды, — прохрипела маркиза: невероятная сухость во рту и кислый привкус заставили ее оторвать тяжелую голову от подушки.
— Мадам вас ждут. Посланник от Его величества, — скороговоркой выпалила Жавотта.
— Отправьте его — я не могу сейчас никого принять!
— Это месье де Жевр, камергер короля! — воскликнула дрожащая девушка, представив, как она будет передавать слова госпожи такому высокопоставленному лицу. — От лица его величества он спрашивает, насколько серьезна болезнь. Он так же предлагает лучших докторов, во главе с месье Валло, к вашим услугам.
— Передай ему, дитя, что моя болезнь такого рода, что вылечивается вдали от двора.
— Мадам, как можно, — всплеснула руками девушка.
«Вот уже и слуги смотрят на меня как на умалишенную», — с горечью подумала Анжелика. На глаза ей попалась пустая бутылка и хрустальный бокал, на дне которого багровели остатки вчерашнего вина.
Тем не менее, она твердо решила – покинуть двор. Если ей не видать счастья с собственным мужем, то и король не получит ее. Вернуться в Плесси — эта мысль с каждым днем привлекала ее все больше и больше. Нет, ей не будет скучно, скука — удел праздных женщин. Она придумала для себя десяток дел, но главное — дети. Она вырастит их в целительном покое лесов и лугов, подальше от соблазнов двора, развращающего невинные души.
Когда Анжелике доложили, что месье де Жевр удалился, она даже повеселела, представив лицо короля после того, как ему передадут ее слова.
В глубине души она питала надежду, что ее отъезд послужит доказательством ее верности для Филиппа, пусть он и будет зол на нее за легкомысленное отношение к почестям предоставленным ей королем. Выпив целый графин воды, прежде чем жажда перестала ее мучить, приняв лекарство от головной боли, которое дал ей Савари, Анжелика почувствовала себя гораздо бодрее. Она оделась в домашнее платье и велела служанкам приготовить ванну с травами.
Около часу, когда подали обед — Анжелика ела исключительно в своих покоях с тех пор как Филипп перестал появляться дома, — ей доложили о визите Ортанс.
— Пустите. Да пусть принесут еще один прибор.
Как ни странно, но с некоторых пор у сестер установились теплые отношения. К тому же Ортанс служила ей для связи с внешним миром. После обмена приветствиями, Анжелика предложила мадам де Фалло разделить с ней трапезу.
Маркиза думала, что сестра припасла для нее как всегда с десяток свежих парижских сплетен, которые она подавала весьма остроумно, но прокурорша заговорила с ней о Филиппе. Анжелика, не имевшая понятия, как проводит время муж, слушала с жадностью: дважды Ортанс видела его у Нинон в компании нескольких придворных: из их разговора, она поняла что маркиз собирается провести выходные у Принца, потом мессир Вилларсо — да, тот самый, любовник этой святоши, мадам Скаронн — рассказывал Нинон, что они с маркизом вместе охотились в Буа-де-ля-Сель, также он почти ежедневно бывает на обедах у графа д,Арманьяка.
— К чему ты ведешь? — не выдержала Анжелика. Ей показалось, что Ортанс неспроста завела эту тему.
Мадам Фалло не спешила с ответом. Она ковыряла серебряной ложечкой десерт, подражая томным движениям жеманниц, считавших неприличным показывать свой аппетит в гостях.
— А к тому, дорогая сестрица, что твой муж вовсе не живет затворником, в отличие от тебя.
Она взяла салфетку и промокнула губы, сложив их трубочкой. Мадам Фалло изо всех сил старалась изгнать из своего облика отпечаток мещанства, но дошлый взгляд жены прокурора сводил все усилия на нет. По блеску ее глаз Анжелика догадалась: сестра готовилась к этому разговору заранее.
— Всем известно о твоей слабости к мужу: об этом ходят анекдоты в свете. Не мне тебя учить, но своим поведением ты только даешь повод к злословию. Поговаривают, будто ты выжила из ума. Да, да, милочка, думаешь, твои слуги держат рот на замке?
— Мне безразлично, о чем говорят, это ты трясёшься над каждым словом досужих кумушек.
— Что поделать, не у всех есть замки, титулы и золотые сундуки. Наше благополучие зависит от карьеры мужа, а его карьера зависит от доброго имени.
— Когда ты выгнала меня на улицу, разве при мне были золотые сундуки? — презрительно бросила Анжелика.
Поднявшись из-за стола, Анжелика позвонила в колокольчик с твердым намерением выпроводить прокуроршу, сославшись на занятость.
Ортанс тут же уловила эту перемену и тоже поднялась:
— Мне пора, дорогая, моя служанка отпросилась на несколько дней, чтобы съездить в Сюрен на похороны отца. Теперь в доме не хватает свободных рук. — Ортанс взяла веер и перчатки с каминной полки. Анжелика вызвала дворецкого, чтобы тот проводил мадам де Фалло.
Уже стоя у дверей, Ортанс обернулась и сказала:
— Позволь дать тебе совет, Анжелика. Не играй с огнем. Внимание короля — большая честь для любой женщины.
— Ах вот в чем дело! Но разве религия не считает адюльтер смертным грехом?
Взгляд Ортанс наполнился жалостью и превосходством: так смотрят на упрямых подростков, полных заблуждений юности.
— В старости у тебя появится достаточно времени, чтобы замаливать грехи. И потом, мы говорим о короле! К тому же твой муж пользуется возможностями, которые ты так усердно отвергаешь. Его грехи куда страшнее, чем ты когда либо совершись.
Ортанс презрительно поджала губы.
— Хочешь сказать, Филипп завел себе любовницу? — Анжелика старалась, чтобы ее голос звучал насмешливо и отстраненно, но не смогла удержать волнения — она поняла это по глазам сестры.
— Любовницу! Ну, это было бы не так страшно! Да боже мой! Не смотри так на меня. Ты, право, как малое дитя! Твои слуги шушукаются об этом у тебя за спиной, а ты ничего не знаешь?
— О чем ты? Либо говори, либо молчи!
— Твой муж предается греху с пажом. Об этом мне вчера рассказала моя экономка. Эта старая сплетница — истая парижанка. Только и делает, что отирается на чужих кухнях. Она водит дружбу с твоими слугами, такими же лентяями, как она сама.
— Это ложь! Ты повторяешь эти сплетни, потому что у тебя низкая душа, как и у тех, кто их распускает!
Ортанс вспыхнула до корней волос. На ее лице обозначилось гордое и упрямое выражение, как и на лице Анжелики. Пожалуй, в этот момент они были похожи друг на друга как никогда. Прокурорша дрожащими руками принялась натягивать перчатки. Выхватив у появившегося слуги плащ и капор, она последний раз обернулась на пороге, чтобы выпустить парфянскую стрелу:
— Я знала — мне зачтется за то, что я единственная, кто сказал тебе всю правду. Ты же предпочитаешь иллюзии. Даже в детстве ты водилась с деревенскими оборванцами потому-что они называли тебя феей и это льстило твоему тщеславию. Твое смазливое личико умиляло нашего отца, который избаловал тебя, он из кожи вон лез чтобы устроить судьбу своего “прелестного ангелочка”. Напрасный труд! Что ж, держи глаза закрытыми, и однажды ты окажешься там же, откуда выбралась с таким трудом.
Анжелика кипела от злости. Ортанс как никогда напоминала ей сейчас ядовитую змею. Увидев в окно, как двуколка госпожи Фалло отъезжает от дома, она вызвала дворецкого и запретила ему впредь пускать прокуроршу на порог.
Эта гадина, которая не сделала ей ничего, кроме зла, не заслужила доброго обращения. Тщетно убеждала себя Анжелика, что слова Ортанс – всего лишь досужие сплетни. Они глубоко засели у нее в голове.
Анжелика долго колебалась, прежде чем вызвать Терезу: ушлая девчонка точно знала, что творится в доме.
Тереза не отпиралась, выложив все как на духу: она сама третьего дня видела, как бесстыдник де Круасски выскальзывает среди ночи из комнаты маркиза в одном исподнем.
Анжелика догадывалась, что Тереза водит шашни с Лораном, одним из камердинеров маркиза, оттого в ее словах можно было не сомневаться.
Оставшись одна, Анжелика медленно опустилась в кресло напротив камина, глядя, как огонь потрескивая пожирает поленья. Из отдельных фрагментов постепенно складывалась ужасная картина. Ей ведь говорили, ее предупреждали: Дегре, Мари-Аньес; Молин остерегал ее, да и сам Филипп никогда не отрицал…
А этот мальчишка де Круасски! — с каким торжеством он смотрел на нее, когда Филипп захлопнул перед нею дверь. Дождавшись удобного момента, он предложил себя в утешение господину! Представить, как Филипп целует это по-девичьи смазливое, безусое лицо, сжимает в объятиях худощавое тело, жадно впиваясь губами в перевитую жилами шею с выступающим кадыком, — было страшно. И необычно больно.
Если бы она узнала, что Филипп изменяет ей с женщиной, она бы могла если не простить, то хотя бы понять. Но только не это! Она будет проклинать каждый день, когда позволяла ему касаться своего тела; долгие ночи, когда они занимались любовью до изнеможения, размыкая объятия только под утро; ночи, когда раз за разом она засыпала подле него в блаженном утомлении, чувствуя в себе его семя. Она возненавидит его запах, его вкус, саму память о нем! Нет, это слишком больно — удар по самому сокровенному. Филипп заставил ее прочувствовать все грани женского унижения. Ей захотелось лечь в горячую ванну, смыть, стереть с себя следы его пальцев…
Распаляя себя подобным образом, Анжелика все же не могла до конца поверить. Сравнивая его со сворой Месье, она говорила себе – нет, он не такой, как они. Он Марс – бог войны.
Сильный, мужественный, подчас жестокий…
«Но разве у Ахилла не было Патрокла?»
Она должна все увидеть своими глазами. Поймать их с поличным. Но вместе с тем она поняла — если увидит, то умрет. Умрет на месте.
Внезапным ураганом в ней поднялась ярость: она схватила вазу с каминной полки и запустила ее в противоположную стену.
Грохот и звон осколков привлек внимание слуг. Испуганная Жавотта вбежала в комнату.
— Что случилось, ма-адам? — заикаясь, спросила она, переводя взгляд от госпожи на разбитую вазу.
— Ничего. Просто разбилась одна вещь, — Анжелика услышала свой собственный голос, звучавший на удивление спокойно.
«Разбилось мое сердце»
— Жавотта, позови месье Роджерсона.
Когда дворецкий явился, Анжелика объявила:
— Прикажи слугам паковать вещи. Мы переезжаем.
— Но куда, мадам? — растерялся он.
— Мы возвращаемся в отель дю Ботрейи.
Анжелика полагала, что переезд затянется больше чем на пару дней: ей не хотелось привлекать к себе внимания, доставляя удовольствия сплетникам горячими новостями. Сборы немного отвлекли ее от печальных мыслей: домашние приняли ее лихорадочное оживление с облегчением: глядя как ее стройная фигурка мелькает по дому всполохами алого бархата, преданные слуги возносили благодарность Деве Марии.
Часы досуга Анжелика проводила в компании Барбы и детей. Она вздыхала, глядя на Шарля-Анри, раздираемая противоречивыми чувствами. Нежное трогательное чувство сродни жалости, мешалось в ней с досадой: как она тогда металась, словно одержимая бесом, чтобы женить на себе каменносердого Филиппа, не слушая предупреждений друзей? И вот теперь ее сердце отравлено ядом: безвредным для тела, но смертельным для души. Яда от которого не существует противоядия.
Анжелика лично следила, как в повозку грузили бесценную мебель работы Буля, китайские вазы, жирандоли из горного хрусталя, бюсты работы лучших итальянских скульпторов, которые обошлись ей в кругленькую сумму. Полотна Пуссена и Караваджо из ее личной коллекции.
Разиня Флипо едва не угробил венецианский сервиз, за что получил увесистых тумаков.
Поздним вечером приняв пару рюмок ликера в «медицинских целях», Анжелика приготовилась к очередной бессонной ночи. Но многодневные тревоги крепко измотали ее: едва коснувшись головой подушки маркиза провалилась в сон.
Она проспала как убитая до одиннадцати часов: первым делом она спросила о Филиппе. Разузнав, что маркиз не появлялся со вчерашнего дня, она испытала облегчение. Ей хотелось покинуть особняк Бельер, не столкнувшись с ним. Кроме того, она твердо решила забрать детей, а с этим могли возникнуть проблемы.
«Пусть его люди берут дю Ботрейи штурмом, мы сможем дать отпор!» — мрачно размышляла она. Дом мужа, который она некогда любила, теперь казался ей волчьим логовом.
Карета Филиппа появилась, когда очередная повозка с мебелью отъезжала от дома. Объяснений было не избежать. Анжелика спускалась в вестибюль, когда лошади маркиза остановились у парадного подъезда. Дворецкий поспешил встретить хозяина. Маркиза дю Плесси почувствовала приступ дурноты: она застыла на нижней ступеньке, крепко вцепившись в перила. Глубоко дыша, она старалась унять бешеный стук сердца.
Филипп, как всегда в последнее время, явился не один, позади него маячила сутана его духовника, аббата де Карета, следом за ним вошел еще один человек, закутанный в темный плащ: в черной широкополой шляпе с медной пряжкой и с пухлым портфелем под мышкой.
Поравнявшись с Анжеликой, он низко поклонился, придерживая рукой свою ношу:
— Разрешите поприветствовать вас, мадам дю Плесси.
Он поднял голову, и Анжелика запоздало узнала своего эконома, Молина. Почему он не оповестил ее о своем приезде раньше?
Филипп отдал плащ, шляпу и перчатки дворецкому. Неторопливо приблизившись к супруге, он взял ее бессильно повисшую руку, якобы для поцелуя, но Анжелика не почувствовала прикосновения его губ.
Повисла неловкая пауза.
— Мы с господином аббатом пройдем в кабинет, если вы не возражаете, месье? — подал голос Молин.
— Мы все идем, — ответил Филипп. Вновь повернувшись к Анжелике он сказал: — Благодарю, мадам, что дали мне знать заранее, ведь столь серьезное дело касается нас обоих, — его слова можно было бы счесть насмешкой, если бы не застывший взгляд и ледяной тон.
С усилием взяв себя в руки, Анжелика последовала за мужем, перебирая в уме аргументы: как объяснить свой внезапный отъезд в присутствии третьих лиц?
Глядя перед собой на широкую спину Филиппа, она отметила его всегдашнюю элегантность: чисто выбрит, одет с иголочки. Но явившееся перед ней минуту назад осунувшееся и словно ставшее старше на добрый десяток лет лицо, красные воспаленные глаза — все выдавало бессонные ночи в кабаках или игорных притонах и дни беспробудного пьянства. Заметив на белоснежном жюстокоре складку, она машинальным жестом потянулась, чтобы разгладить ее, и тут же отдёрнула руку, сделав вид, что плотнее запахивает шаль на груди.
Маркиз дю Плесси жестом пригласил всех садиться, пока лакей расшторивал тяжелые пыльные портьеры. Когда он, поклонившись, удалился, Филипп сказал:
— Итак, Молин, приступим. Обратите внимание, сударыня, что господин де Каретт присутствует здесь в качестве моего свидетеля. Он, как духовное лицо, готов разъяснить нюансы, касающиеся религии.
Духовник маркиза коротко кивнул.
— Должна ли я позвать своего свидетеля? — обратилась Анжелика к Молину, игнорируя супруга. Она достаточно успокоилась и была готова к схватке.
— Прошу вас не беспокоиться, мадам. Это всего лишь беседа, не более. — из портфеля, который он держал на коленях, он достал очки, водружая их на нос.
— Мадам, я так понимаю, у вас есть что сказать господину дю Плесси?
— Я намерена вернуться в свой особняк дю Ботрейи, — проговорила она, не глядя на Филиппа. После короткой паузы она добавила: — Так же я хочу заявить о намерении добиваться “раздельного крова и стола” с моим супругом, маркизом дю Плесси.
— Прошу заметить, что церковь не одобряет подобного вольнодумства, — вмешался аббат де Каретт, — один из супругов должен дать веский повод для подобного решения! Сударыня, господин дю Плесси не исполняет обязанностей, предписанных мужу Святой церковью?
Анжелика растерялась. Что делать? Обвинить Филиппа в мужеложстве? Нет, это слишком серьезное обвинение — за содомию полагается смертная казнь через сожжение на костре. Взгляд маркизы метнулся к Молину, ища в нем поддержки.
По губам Филиппа пробежала презрительная ухмылка. Он поднял руку ладонью вперед, призывая выслушать его:
— Что до меня, то я совершенно не против. Вы можете подготовить соответствующие бумаги в кратчайший срок, Молин? Когда мы с мадам дю Плесси придем к соглашению по всем статьям, мы пригласим нотариуса и все подпишем.
— Боюсь это не так просто, месье. Подобный процесс может длиться не один год.
— Связи мадам дю Плесси помогут нам ускорить дело, — процедил Филипп.
— Мадам де Монтеспан, так же как и ее мать, смогла добиться раздельного проживания! – бросила Анжелика, стараясь сохранять хладнокровие, и запоздало поняла, что выбрала неудачный пример. На скулах Филиппа на миг проступили тяжелые желваки.
— Раз вы во всем следуете примеру мадам де Монтеспан, то, может быть, откажетесь от цветов моего дома? Цвета семейства де Сансе куда больше подойдут вам, — на этот раз в голосе Филиппа уже явственно звучала злая ирония.
— Вы хотите нарушить условия нашего брачного контракта? — Анжелика, решив не отступать, гордо вскинула голову. — В таком случае откажитесь от ренты, которую я выплачиваю вам ежегодно!
Филипп застыл как соляной столб: олицетворение гнева и бессилия. Цветом лица он сравнялся со своим белоснежным одеянием. Его ладонь, лежавшая на столе, сжалась в кулак с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
«Он мне за все заплатит!» — мстительно подумала Анжелика; вид мужа дарил ее взбаламученной стыдом и болью, израненной душе толику мрачного удовлетворения.
— Мы решим этот вопрос, — отрывисто произнес он. — Сударыня, вы можете покинуть этот дом, когда вам угодно, но мои дети останутся здесь. Молин, вы приглядите за этим. Надеюсь, это все?
— Нет! — в ярости воскликнула Анжелика: сейчас она не чувствовала ничего, кроме удушливой волны ненависти. О, как она его презирала: от белокурой макушки до кончиков холеных ногтей!
— Нет? Можно подумать, кто-то будет вас спрашивать! Дети принадлежат отцу по закону, и никто не может забрать их без его ведома. Никто. Даже король, — последние слова он произнес, глядя ей прямо в глаза.
— Это мы еще посмотрим, — прошипела Анжелика, прекрасно осознавая, что он прав. Обстановка в кабинете накалилась до предела. Пылая гневом, маркиза застыла как статуя, изо всех сил вцепившись руками в резные подлокотники своего старомодного кресла.
— Прошу вас подумать еще раз, — вступил в разговор Молин, воспользовавшись паузой.
— Мой отъезд не обсуждается! — отрезала Анжелика, нервно постукивая пальцами по столу.
— Возможно, так будет даже лучше. Но судебные прения вызовут скандал в обществе. К тому же, вы должны будете представить специальной комиссии доказательства невозможности совместного проживания.
— Апостольская церковь даже не станет рассматривать подобное заявление. Это попрание основных принципов брака со времен святого Павла! Вам будут назначены церковные санкции вплоть до отлучения от таинства причастия! — высказался аббат Каретт: в глазах этого благочестивого человека стояло негодование.
— Именно, — подхватил Молин, — не лучше ли поступить мудрее: как будто вы, мадам, решили отделать заново свою часть комнат и временно переехали в отель дю Ботрейи. Дайте обществу привыкнуть к этой перемене…
Анжелика слушала, с уважением глядя на старого эконома.
Человек независимый, зажиточный буржуа, ловко ведущий свои дела, мэтр Молин истово служил интересам семьи Плесси-Белльер. Под защитой своей должности он весьма ловко распоряжался и собственным достоянием. Ни Анжелика, ни Филипп не имели представления, чем, собственно, занимается мэтр Молин. Они знали одно: он неизменно появлялся, когда в нем возникала нужда, будь то в Париже, когда обитателей замка призывали ко двору, или в Плесси, когда их постигала опала. С ловкостью опытного стратега он решал внутрисемейные споры, так что ни одна сторона не могла упрекнуть его в предвзятости.
Молин сам обязался найти бригаду мастеров, которые будут работать в прежних покоях маркизы для отвода любопытных глаз. Филипп за все время не проронил ни слова. Кивком он выказал свое согласие с задуманным планом.
— На этот раз все. — сказал он, когда все детали были обговорены. — Я приглашен на обед и уже опаздываю. Вы, Молин, останьтесь и проследите, чтобы все было исполнено, как я велел.
Эконом молча поклонился.
Когда Филипп и аббат де Каретт вышли, Анжелика, пару секунд прислушивалась к звуку удаляющихся шагов и вдруг, не говоря не слова, вскочила и бросилась следом. Она догнала мужа у лестницы.
— Филипп!
Маркиз обернулся. Ей показалось, что его лицо на миг исказилось болезненной судорогой, но теперь он смотрел на нее с холодной учтивостью.
— Филипп, пусть дети уедут со мной! Вас почти никогда не бывает дома!
— Так же, как и вас.
— Зачем вы делаете это? Чтобы отомстить мне?
— Мои дети останутся под моей крышей. — отрезал Филипп.
Шагнув на ступеньку, он вдруг обернулся. Остановив взгляд на ее талии, он вполголоса произнес:
— Не переживайте так, мадам. Возможно, очень скоро у вас будут другие дети.
Эти слова уязвили ее в самое сердце. Глядя на него прозревшими глазами, Анжелика была не в силах поверить, что могла любить этого человека.
— И да, немедленно возвращайтесь ко двору. Король уже дважды спрашивал у меня про вас. Король, мадам! — с нажимом произнес он последние слова и начал спускаться по лестнице, на ходу призывая Ла Виолетта.
— Король, — эхом повторила Анжелика, сверху взирая на удаляющуюся фигуру мужа.
[su_button url=”http://www.anngolon-angelique.com/fanfik-chetvertaya-strazha-glava-32/” background=”#990000″ size=”6″ radius=”5″ icon=”icon: arrow-right”]Следующая глава[/su_button]
[su_spoiler title=”Все главы” style=”fancy” icon=”chevron”]
[su_posts template=”templates/list-loop.php” id=”1328, 1325, 1322, 1319, 1316, 1313, 1310, 1307, 1304, 1301, 1298, 1295, 1292, 1289, 1286, 1283, 1280, 1277, 1273, 1270, 1267, 1263, 1259, 1256, 1252, 1249, 1246, 1241, 1238, 1234, 1231, 392, 394, 396, 398, 400, 402, 404, 406, 408, 410, 412, 414, 416, 418, 420, 422″ posts_per_page=”50″ order=”asc” ignore_sticky_posts=”yes”]
[/su_spoiler]
