Рейтинг R. Фанфик о первой ссоре супругов де Пейрак в Отеле Веселой Науки. Авторы: Светлячок и Violetta.
***
В водовороте страстей
Зайдя в комнату Анжелики, Пейрак первым делом обратил внимание на разобранную постель и валявшиеся в беспорядке предметы одежды. «Дикая горная козочка», – усмехнулся про себя граф. Но, осмотревшись, он понял, что жены здесь нет. Не нашел он ее и в ванной, примыкавшей к спальне.
– Ну что за несносная девчонка! – выругался в сердцах Жоффрей. – Куда ее черт понес посреди ночи?
Быстрыми шагами он вышел из спальни. Обдумывая на ходу, как быть дальше, граф решил, что сначала должен переодеться. Праздничный костюм был не лучшей одеждой для ночных хождений по коридорам замка со свечой в руке. Войдя в свои покои, он резким движением снял камзол, затем жилет и швырнул их на пол. Туфли отправились следом. В Пейраке росли раздражение и злость на Анжелику. Где теперь ее искать? Каких глупостей она может натворить?
Жоффрей подошел к столу и налил себе вина. Ему необходимо было взять себя в руки, успокоиться и решить, с чего начинать поиски. Осушив бокал, он повернулся к камину и на мгновение замер. В кресле, стоявшем спинкой к двери комнаты и скрывавшем от всякого входящего того, кто в нем сидел, мирно спала Анжелика. Она свернулась клубочком, положив голову на подлокотник, отчего ее золотистые волосы свисали до самого пола. Отблески от камина играли на ее лице, словно солнечные зайчики. Пейрак опустился в кресло напротив и стал рассматривать жену. Он любовался ее кожей, мягкой нежностью щек и влажной прелестью губ. Пушистые ресницы чуть вздрагивали при каждом ее вздохе и казалось, что молодая женщина излучает теплое сияние юности и красоты.
«Она пришла ко мне… сама. Не сбежала, не укрылась, моя малышка», – улыбнулся своим мыслям Жоффрей. Анжелика порой удивляла его, иногда тревожила, но еще чаще, как сейчас, очаровывала своей изменчивой натурой, не находясь при этом в противоречии с самой собой. «Самая прекрасная из женщин – моя жена…».
Когда Анжелика подняла руку, чтобы убрать от лица щекочущийся золотистый локон, до Пейрака донесся ее чарующий аромат. Он почувствовал, как нежность и любовь к ней заполняет все его существо и, не в силах больше сдерживаться, наклонился и аккуратно взял жену на руки. Молодая женщина медленно открыла глаза.
– Жоффрей, – спросонья прошептала она и обняла мужа за шею.
От этого неожиданного объятия он покачнулся и, чтобы не потерять равновесие, опустился в кресло, прижав жену к себе.
– Любовь моя… – тихо прошептал Пейрак, едва касаясь губами ее волос.
Анжелика, услышав его ласковый голос, окончательно проснулась. Ей тут же вспомнились все события сегодняшней ночи, и она попыталась отстраниться от мужа, но он только сильнее привлек ее к себе.
– Я больше никуда вас не отпущу, мой непоседливый эльф, – с легкой иронией проговорил Жоффрей. – По крайней мере, до тех пор, пока мы с вами не объяснимся.
Анжелика покорно замерла в его объятиях, и, сцепив дрожащие пальцы на коленях, опустила глаза. Муж застал ее врасплох, и, растерявшись, она совсем не была готова к разговору. Что сказать? С чего начать?
– Как вы оказались в моих покоях? – прерывая тишину, спросил Пейрак.
Он легко провел кончиками пальцев по щеке жены, заставляя взглянуть себе в глаза.
– Я пришла… Чтобы… чтобы узнать правду… А вас не было… И я подумала… – сбивчиво начала молодая женщина, постепенно покрываясь румянцем.
– Я был в кабинете, – мягко проговорил Жоффрей и, услышав легкий вздох облегчения, добавил: – И думал о вас, моя дорогая. И о нашей ссоре…
В глазах Анжелики блеснула надежда. Неужели все ее опасения оказались напрасными, и он тоже переживал из-за их размолвки? Ах, как ей хотелось верить ему!
– Простите мне… – немного поколебалась она, подбирая слова. – Мою несдержанность, мессир. Ее может извинить только то, что я была немного не в себе… после увиденного…
Граф кивнул.
– Я тоже был немного расстроен, когда обнаружил свою жену в приятной компании маркиза де Севилла, который покрывал страстными поцелуями ее руки и читал ей свои ужасные стихи. А она поощряла его ухаживания и одаривала улыбками, которые должны предназначаться только мне, ее мужу.
Его шутливый тон вывел Анжелику из себя, и она холодно проговорила:
– Я тоже, месье, предполагала, что ваши поцелуи принадлежат только мне… Но увы, я ошибалась.
Жоффрей улыбнулся и приподнял пальцем ее подбородок.
– Так это была месть… И какая изощренная… – он покачал головой. – Вы можете гордиться собой, мадам, – мое сердце разбито, а душа изнывает от ревности.
– Ах, оставьте ваши шутки! – Анжелика резко вскочила с его колен. – Как вы могли!.. После всего, что говорили мне… – ее глаза наполнились слезами. – Я больше не поверю не единому вашему слову!
Жоффрей встал и притянул жену к себе, несмотря на яростное сопротивление.
– Даже если я скажу, что безумно люблю вас? – он легким поцелуем коснулся ее виска.
– Нет! – выкрикнула Анжелика, мотая головой из стороны в сторону, пытаясь увернуться от его настойчивых губ.
– И что вы единственная, кто владеет моим сердцем?
– Нет!
Тут Жоффрей подхватил ее на руки и со всей серьезностью, на которую только был способен, проговорил:
– И что я по собственной воле не целовал других женщин, кроме вас, с тех самых пор, как вы стали моей женой?
Анжелика на мгновение замерла, а потом подняла на него полные слез глаза.
– Вы говорите правду? – жалобно проговорила она.
– Чистую правду, любовь моя, – он снова опустился вместе с ней в кресло и, обняв за плечи, привлек к своей груди. – Некоторые наши дамы, как вы уже успели заметить, как впрочем, и кавалеры, – он со значением посмотрел на жену, намекая на ее пылких поклонников, – никак не могут смириться с тем фактом, что мы с вами принадлежим только друг другу, и всеми силами пытаются добиться нашего расположения и внимания, зачастую вопреки нашим желаниям, – Жоффрей немного помолчал. – Та женщина, с которой вы видели меня на террасе, приняла мою галантность за нечто большее, поддалась чувству, порыву – называйте, как хотите! – а я не успел ей помешать. И за это я покорнейше прошу у вас прощения…
Пейрак слегка склонил голову. Анжелика в волнении кусала губы.
– Так вы простите меня? – чуть тише повторил он, заглядывая ей в глаза.
Молодая женщина посмотрела на мужа полным изумления взглядом. Неужели это правда, и все, что она увидела в свете изменчивой луны, было лишь недоразумением? Неужели он, этот искусный обольститель, являющийся мечтой большинства аквитанских женщин, сейчас говорит, что любит ее и только ее? И просит прощения?
В его черных глазах Анжелика пыталась найти ответы на терзающие ее вопросы, боясь поверить в то, что он говорил ей, но нежность и теплота, которую она видела в этом обращенном на нее взгляде, рассеяли последние сомнения. Молодая женщина вдруг ясно почувствовала, как ушли все ее страхи и подозрения – любимое лицо заслонило все.
Быстрым движением она обвила руками шею Жоффрея и крепко прижалась к нему.
– Прости меня, – услышал он ее еле слышный шепот.
Плечи жены вздрогнули, и Пейрак почувствовал, как ему на рубашку капают ее горячие слезы.
– Я не буду… я больше никогда… только не уходи… прости… – сбивчиво бормотала Анжелика, то и дело прерываясь из-за вырывающихся из груди рыданий. Она изливала все свои напрасные тревоги, мучительные сомнения и, как оказалось, беспочвенные подозрения в этом безудержном плаче. Все сильнее сжимая плечи мужа своими тонкими руками, она хваталась за него, словно за спасительную соломинку.
На мгновение растерявшись, Пейрак что есть силы прижал ее к себе. Он никогда раньше не видел Анжелику в таком состоянии. Ласково гладя жену по голове, целуя волосы, пытаясь успокоить, как маленького ребенка, граф шептал, что любит только ее, что все уже позади и никогда больше не повторится. Потихоньку дыхание Анжелики выровнялось, а рыдания перешли в редкие всхлипы.
Жоффрей отстранил жену от себя и заглянул в бездонную глубину прозрачных изумрудных глаз. Даже сейчас, будучи абсолютно разбитой, со спутанными волосами и неровными дорожками от слез на щеках, она была очаровательна. Он обхватил ладонями ее лицо и прошептал чуть дрогнувшим от затаенной нежности голосом:
– Никого я не любил так, как тебя…
Потом осторожно смахнул слезинки, застывшие у нее на ресницах, и прильнул к соленым губам. Этот поцелуй, полный трепета и ласки, был больше похож на дуновение ветерка или касание крыла бабочки. Жоффрей целовал ее виски, веки, лицо, словно стирая губами следы недавних переживаний.
Глаза Анжелики засветились от счастья, нежности и любви к нему. Страх сменился радостью. Мысль, что она вновь обрела его, пьянила, наполняла ее безмерным ощущением счастья, а теплота, исходившая от рук мужа, разливалась по всему телу. Молодая женщина подалась вперед и скользнула холодными ладонями в вырез его рубашки.
Жоффрей вздрогнул и невольно отстранился.
– Да вы совсем замерзли! Что же мне делать с моей заплаканной ледяной принцессой? – лукаво улыбаясь, спросил он.
– Согрей меня, – еле слышно сказала Анжелика и прильнула к мужу.
В следующий миг он почувствовал ее губы на своей шее, подбородке, щеке, устах…
Их губы слились в долгом поцелуе, оставившем позади сомнения и тревоги этой ночи. Забыв обо всем, они с безудержной страстью отдались во власть любви, которая с каждым мгновением становилась все сильнее, и это была их победа.
Анжелика нежно пробежалась пальчиками по спине Жоффрея, продвигаясь выше и снимая с него рубашку. Повернувшись к мужу лицом и устраиваясь поудобней, она ощутила, как напряглось его тело. Освободившись от одежды и отшвырнув ее в сторону, граф сжал Анжелику в объятиях и коснулся ее изящной шеи легким поцелуем. Потом, одним движением сняв с нее пеньюар, он медленно спустил с ее плеч воланы сорочки, обнажая хрупкие ключицы. Ткань, задержавшись на мгновение, скользнула вниз, открыв его жадному взору безупречной формы грудь и теплый упругий живот.
Пальцы Жоффрея погрузились в волосы жены, он отвел их в сторону и принялся ласкать губами ее плечи, чертя узоры до мгновенно напрягшейся груди. Сладкое возбуждение наполняло тело молодой женщины страстью, охватывая все существо, вплоть до кончиков ногтей и корней волос. Она нетерпеливым поцелуем прижалась к губам мужа, и он крепко обнял ее, испытывая острое желание ответить на этот призыв, утолить терзающую их обоих нестерпимую жажду любви…
Мужчина подхватил её, легко приподнимая, и Анжелика с восторгом ощутила, как в следующий миг он заполнил ее всю. Она выгнулась, словно струна, поддерживаемая его сильными руками и находя удобный ритм. От остроты новых ощущений по телу молодой женщины пробежала дрожь, заставляя впиться пальцами в плечи мужа и приоткрыть губы, выпуская рвущийся из груди стон. Ее не покидало ощущение безмерного счастья. «Человек, который любит меня, который хочет меня, которому нужно мое тепло, так же, как и мне его… Иногда он ускользает от меня, и все же я знаю, что он всегда будет рядом, всегда будет моим… Какое упоение!»
Жоффрей увидел на удивительном лице жены мимолетную улыбку, которая бывает в момент экстаза, и понял, что все преграды разрушены, она полностью в его власти, и ее тело отвечает взаимностью на все его ласки.
Анжелика откинула голову назад и слегка закусила губу. Длинные волосы, шелковистым плащом окутывающие плечи, в свете камина вспыхнули темным золотом, и Жоффрей словно впервые увидел ее – необузданную, непостижимую, невероятную. Обнажённое тело в причудливой игре полутеней показалось мужчине почти призрачным, будто какой-то проказливый лесной дух, а не реальная женщина, навестил его сегодня.
Хриплым от желания голосом он проговорил:
– Ты не фея… Нет… Ты – колдунья!
И вновь страсть, с которой Анжелика увлекла его в бездну любовного упоения, заставила забыть обо всем, и Жоффрей жадным поцелуем прильнул к ее манящим губам.
Сейчас они чувствовали только свое наслаждение, свою радость, которые выражались короткими словами, нежными жестами. Счастье, получаемое и даваемое, освобождение от всего в жизни, забвение всего, потому что Он – здесь, потому что Она – здесь. Час любви, украденный у времени, у ночи, у зла. Это – право, и это – всегда чудо.
***
Тяжело дыша, они так и сидели, сплетясь в тесном объятии и не в силах оторваться друг от друга. Пейрак нежно поглаживал обнаженную спину Анжелики, зарываясь лицом в копну ее непослушных волос и вдыхая их восхитительный аромат. В очередной раз он не переставал удивляться тому, как ее чувственность, откровенность в любви и непосредственность открывали ему новые законы этой науки, о существовании которых он и не подозревал. Он, граф Жоффрей де Пейрак, обладатель стольких женщин и безжалостный покоритель сердец, был всецело поглощен своей женой. Сейчас он думал только о ней, желал только ее. В объятиях Анжелики он забывал о существовании других, как уже успел позабыть и о тех, кто был в его жизни до нее. Теперь для него существовала только она, его богиня, его загадочный зеленоглазый кумир. Какими силами она приворожила его к себе? Какими узами так крепко и незаметно привязала? Прижимая Анжелику к себе, Жоффрей почувствовал острое желание вновь обладать ею, не отпускать ни на минуту и провести всю жизнь в этом пленительном единении тел.
Нега расслабляющим бальзамом растекалась по телу Анжелики, и казалось, она не способна была вымолвить ни слова. Положив голову мужу на грудь, она чувствовала себя невероятно счастливой. Счастливой оттого, что может сидеть рядом с ним, слушать биение его сердца, ощущать его тело рядом со своим, обмениваться с ним нежными, влюбленными взглядами. Она посмотрела в окно, и ее губы невольно растянулись в улыбке. Прямо на нее, словно наблюдая украдкой, светила луна – загадочная свидетельница этой непростой для них с Жоффреем ночи. Теперь она казалась молодой женщине еще ослепительней, чем вечером. «Ты изменилась и вновь стала прекрасной», – улыбаясь, подумала Анжелика.
Ласкаясь к мужу, словно котенок, она провела губами по его щеке, подбородку и легонько коснулась шеи. «Боже, как я его люблю!». Она никогда не была так околдована запахом его волос, его гладкой кожей, телом, которое казалось таким смуглым по контрасту с ее белой кожей…
Анжелика закрыла глаза, и вдруг услышала над самым ухом шепот Жоффрея:
– Неужели, сударыня, вы решили так быстро сдаться? Я могу подумать, что ваша ревность полыхает куда сильнее вашей страсти ко мне.
Мужчина прижал ее к себе, и Анжелика почувствовала вновь овладевшее им возбуждение. Вскинув на мужа глаза, она увидела его загадочную улыбку.
– Вы просто невыносимы, граф де Пейрак, – притворно рассердилась Анжелика. – Неужели вы еще не простили меня?
– Как бы я ни старался, мадам, увы, я никак не могу простить…
– Чего же? – на миг отстранившись от него, с тревогой осведомилась молодая женщина.
– Того, что вы с таким удовольствием слушали бездарные вирши этого глупого юнца, – широко улыбнулся граф. – Признаться, я волнуюсь, что вы можете предпочесть их моим песням.
Взгляд Анжелики смягчился. Он неисправим и опять шутит над ней!
– Тогда почему бы вам не попытаться усладить мой слух более достойными стихами и не покорить вновь? – кокетливо парировала она.
Пейрак удивленно приподнял бровь.
– А ведь действительно! Ну, что ж, графиня, если вы этого желаете… – сверкнул глазами Жоффрей. – Только потом не просите пощады, ибо я имею намерение воспевать красоту своей Прекрасной дамы до самого рассвета!
– Вы сошли с ума! – расхохоталась Анжелика.
Но он уже подхватил жену на руки и понес к алькову, громко декламируя на ходу:
– Гасконец должен быть безумным;
Гасконцам доверять нельзя благоразумным!
Закинув руки за голову, словно дразня мужа своей соблазнительной наготой, которой она уже научилась не стесняться, Анжелика с улыбкой проговорила:
– Вы истинный гасконец, Жоффрей, и… настоящий дьявол!
Пейрак склонился над ней и, едва касаясь, провел пальцами по бархатистой коже шеи, плеча, потом медленно скользнул губами по влажной ложбинке между грудей, заставив вздрогнуть ее прекрасное тело.
Кого же дьявол может полюбить?
Конечно, самую прекрасную из женщин!
Горячую, как юг, и свежую, как ветер,
Что и святого может совратить…
– задумчиво проговорил Жоффрей, не переставая ласкать ее обнаженное тело и любуясь совершенством форм. Казалось, он открывает ее для себя заново, как мужчина, в первый раз познающий женщину, о которой долго мечтал.
А она влюбленно смотрела на мужа и видела его горящие страстью глаза и белоснежную улыбку. Улыбку, в которой для Анжелики заключалось все счастье мира. Ее любимый, мужчина, созданный для нее, был с нею. С ним все было естественно, просто и прекрасно. Принадлежать ему, замереть в его объятиях, отдаться на волю его желаний и вдруг осознать с ослепительной радостью, что они слились, воедино…
Ночь будет долгой… Долгая ночь любви – долгая, как жизнь. Кажется, в ней все заканчивается, всему подводится итог, она является концом всего, хотя она – начало всего, она затмевает все, что было до этого и может быть потом…
Все кажется не имеющим значения: слава, опасности, богатство, зависть, опасения, страх перед нищетой и страх унижений, подъем или падение, болезнь или смерть. Торжествует тело. Бьется сердце.
Все исчезает, и «нездешнее» принимает вас в тайном святилище любви.
***
Солнце медленно поднималось из-за красноватых, с багровыми оттенками облаков, застилающих горизонт, и его розовое сияние то меркло, то вновь загоралось по мере того, как оно становилось все выше.
Теплый луч, скользнувший по лицу Анжелики, заставил ее зажмуриться. Нежность простыней, мягкость подушек, запах фиалок и лаванды, которым были пропитаны ткани, не выпускали ее из объятий сна, и она, потянувшись, чуть-чуть приоткрыла веки.
Вдруг молодая женщина вспомнила события вчерашнего вечера и ей показалось, что разговор с Жоффреем и эта сумасшедшая ночь любви были всего лишь видением, что ей все просто приснилось! Страх охватил Анжелику при мысли, что ничего не произошло между ними, но наслаждение, разливающееся по ее телу, легкий жар и сладостная боль шептали ей, что пережитое в объятиях мужа не было сном. Открыв глаза, Анжелика приподнялась, опершись на локоть.
Рядом с ней лежал Жоффрей. В утреннем свете был виден его резко очерченный профиль, нос с горбинкой, выпуклый рот, в складке которого таились нежность и насмешка, даже когда он спал. Она придвинулась поближе, чтобы ощутить тепло его тела, провела рукой по крепкому плечу, груди и, поддавшись внезапному порыву, наклонилась над спящим мужем и нежно поцеловала его слегка приоткрытые губы.
– Если после каждой нашей ссоры меня будет ждать такое страстное примирение и сладостное пробуждение, то я готов еще не раз вызвать вашу ревность, моя милая, – прошептал Жоффрей, привлекая ее к себе.
Изображая возмущение, Анжелика попыталась отстраниться, но мужчина, широко улыбнувшись, только крепче сжал ее в объятиях. Не дав ей возможности ответить на его шутку, Пейрак накрыл ее уста своими губами, заставляя их раскрыться и ответить на этот поцелуй. Анжелика продолжала отчаянно бороться, но настойчивые губы мужа и его дыхание постепенно разжигали в ней огонь желания, доводя до изнеможения. Ощущая рядом с собой горячее тело мужчины, которое, казалось, передавало ей свою жажду любви, Анжелика не могла долго сопротивляться. Их языки сплелись в пленительном танце, заставляя кровь быстрее бежать по жилам, а возбуждение болезненным комком пульсировать внизу живота. Это могло длится вечно. Столько, на сколько хватит дыхания и сил.
Почувствовав теплую ладонь Жоффрея на внутренней стороне бедра, устремившуюся вверх, Анжелика подалась ему навстречу и еле слышно застонала. Совершенно неузнаваемая от испытываемого ею наслаждения, без остатка отдавшаяся на произвол страсти, молодая женщина буквально изнемогала от искусных ласк мужа. Все ее прелести были открыты его взору и поцелуям, таким жгучим, таким пьянящим, что, казалось, она больше не сможет выносить этой сладостной пытки.
– Ах, что вы делаете со мной… – задыхаясь, прошептала Анжелика, быстро перекатывая голову из стороны в сторону, словно в лихорадке. – Это… невозможно… Я… я ненавижу вас… – и опровергая собственные слова, еще сильнее прижалась к нему.
– Я готов стерпеть и вашу ревность, и ваши обиды, – ответил Жоффрей, на секунду отрываясь от нее. – Вы даже можете ненавидеть меня, сколько вам будет угодно, но только при условии, что будете страстно любить.
Его губы вновь заскользили вдоль изнывающего от мучительного томления тела жены, не пропуская самых сокровенных его уголков, и когда он овладел ею, Анжелику словно ослепило яркой вспышкой света, заполнившей все вокруг. Казалось, никого и ничего не существовало больше, кроме прикосновений рук, пьянящих поцелуев и сильного горячего тела мужа, слитого с ней. Увидев совсем близко его лицо, блестящие насмешливые глаза, она совсем потеряла голову.
– Ты… ты… – стонала она в такт все ускоряющимся движениям их переплетенных тел.
Вселенная, в которую они были перенесены, была кольцом их объятий и земным огнем, сжигавшим их. Слившись в едином страстном потоке, Жоффрей вновь увлек Анжелику в мир любовной феерии, в очередной раз убеждая, что она единственная из всех женщин, кто восхищает его…
Погруженные в сладкую негу, они лежали рядом, усталые и бесконечно счастливые, испытывая огромную благодарность друг к другу за наслаждение, которое только что доставили, и лишь слова вернули к ним ощущение реальности.
– Любовь моя… Только ты … – услышала Анжелика тихий шепот Жоффрея.
И, подняв на него светящееся от счастья глаза, как эхо повторила:
– Только ты…
***
Из забытья их вывел шум, доносившийся с улицы. Соскочив с кровати, Анжелика закуталась в одеяло и подошла к окну. Внизу, на подъездной дорожке к особняку, стояла карета, в которую слуги заканчивали складывать багаж.
– Жоффрей, кто-то из гостей уезжает! – воскликнула Анжелика.
– Кто же это?
– Они уже сидят внутри и я не могу их увидеть. Ах, как же неудобно! Теперь наши гости подумают, что мы – невежливые хозяева, – проговорила Анжелика, бросив взволнованный взгляд на мужа.
Он уже успел облачиться в халат и теперь накидывал на плечи жены пеньюар.
– Не беспокойтесь, моя милая, это скорее мы должны подумать о том, что они невежливые гости, – увлекая ее на балкон, ободряюще сказал Жоффрей. – Уезжать, даже не попрощавшись… Странно…
По гербу на дверце кареты он сразу же узнал отбывающих супругов де Кастель-Моржа, но решил не напоминать об этой паре Анжелике. Кто знает, какие мысли возникнут в ее прекрасной головке, если она вспомнит вчерашний инцидент. Хотя после восторгов сегодняшней ночи и этого волшебного утра, полных страсти и обоюдных любовных признаний, он ни на минуту не сожалел об их ссоре.
– Наверняка у них просто возникли неотложные дела, поэтому они и собрались в дорогу так рано, – обнимая Анжелику за талию, спокойно проговорил Пейрак.
Они рассеянно смотрели вслед удаляющейся карете.
– Ах, как это неучтиво с их стороны! Своим шумными сборами они вырвали вас из моих объятий,- промурлыкал граф, крепче прижимая жену к себе.
– Жоффрей, вы неисправимый распутник, – с улыбкой ответила молодая женщина.
– Но ведь я следую вашему совету, моя прекрасная дама, и настроен весьма решительно раз и навсегда покорить вас! Итак, по-моему, сейчас самое время для очередных стихов!
– О, только не это! Прошу, вас, пощадите меня, – звонко рассмеялась Анжелика. – Я обещаю вам, что впредь никогда больше не буду поощрять подобное творчество.
И она быстрым движением накрыла пальцами губы мужа.
***
Они стояли на балконе, растворившись друг в друге и не замечая ничего вокруг. Им было невдомек, что в это самое время пронзительный взгляд черных глаз неотрывно наблюдает за ними из окна отъезжающей кареты.
О! Какая боль, какая невыразимая боль видеть эту пару, прекрасную и счастливую… Пару, олицетворяющую саму любовь и удачу. Откинув голову к стенке кареты, Сабина закрыла глаза, и из-под ее шелковых длинных ресниц покатились молчаливые слезы. Вся ее собственная жизнь показалась еще более невыносимой, и она не могла ничего с этим поделать. Ее судьба была определена. Никогда она не познает в жизни ни счастья, ни радости любви. В ней будет лишь горечь и разочарования.
Украдкой взглянув на мужа, который еще не отошел от вчерашнего праздника и теперь время от времени со стоном сообщал ей о том, что у него болит голова, Сабина испытала приступ безудержной ярости. Никогда еще ее брак с этим Кастель-Моржа, которого она не любила, не казался ей таким тяжким. Нет, она никогда не узнает тайну всех женщин, то, что знает Анжелика, то, что она будет нести в себе на протяжении всей жизни. Ту тайну, которая делает ее счастливой и заставляет светиться кожу, как обжигающий напиток, текущий по венам, пропитывая любовью все ее тело и существо.
Как же ей хотелось поскорее уехать, убежать из этого дома, где царили счастье, радость и любовь. Где все ее мечты и надежды разбились о твердую стену реальности. Где она навсегда оставила свое сердце и свою душу…
***
Жоффрей ласково улыбнулся и коснулся легким поцелуем пальчиков Анжелики, лежавших на его губах.
– Я думаю, сударыня, что эти стихи придутся вам по душе, – лукаво ответил он, и веселая искорка блеснула в его глазах.
Что значит поцелуй? Непрочный, легкий знак,
Что подкрепляет нам признанья, клятвы, слезы…
Соединенье душ, дыханье нежной розы,
От сердца к сердцу путь, таинственный цветок,
Что наполняет нам всю душу ароматом.
Что значит поцелуй? Один лишь лепесток
В живом венке любви, роскошном и богатом;
Воздушный мотылек, спустившийся легко
На розовый бутон, раскрывшийся с улыбкой;
Секрет, который принял за ушко
Твои уста прелестною ошибкой.
Что значит поцелуй? Ничто, одна мечта,
К нам залетевшая нечаянно из рая;
Миг бесконечности, который, замирая,
Подарят мне твои уста!
Ласковый голос мужа, его темные глаза, полыхающие неподдельной страстью, его объятия – все это завораживало Анжелику, которая боялась даже вздохнуть, чтобы не пропустить ни одной фразы из этого восхитительного признания в любви. И когда губы Жоффрея, произнеся последнее слово, прильнули к ее губам, она вся без остатка растворилась в этом головокружительном поцелуе, окончательно закрепляющем их примирение…
——————————
Примечание: Стихи, использованные в фанфе, принадлежат перу Сирано де Бержерака и Эдмона Ростана, ну и немного переделаны авторами.
[su_spoiler title=”Все главы” style=”fancy” icon=”chevron”]
Фанфик «Изменчивая луна». Часть 1. Праздник в отеле
Фанфик «Изменчивая луна». Часть 2. Стихи и поцелуи
Фанфик «Изменчивая луна». Часть 3. Кто первый?
Фанфик «Изменчивая луна». Часть 4. В водовороте страстей
[/su_spoiler]
