ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. СТРАШНЫЙ СОН.
Глава 1
Анжелика проснулась. Стояла глубокая ночь. Мерное покачивание корабля на якоре казалось единственным признаком жизни. В лунном сиянии, немного приглушенном окнами юта, тускло поблескивали золотые и мраморные детали изящной мебели, контуры которой проступали из темноты салона «Голдсборо».
Свет доходил до края алькова и исчезал в основании широкого восточного дивана, где сон сморил Анжелику.
Ее заставило пробудится неясное чувство, в нем смешались пронзительная до боли жажда любви и тревога, даже страх, перед чем-то ужасным, надвигающимся и угрожающим ей. Она попыталась воскресить в памяти сновидение, вызвавшее подобные ощущения — одновременно испуга, и желания, — настолько сильные, что они продолжали преследовать ее даже наяву. Снилось ли ей, что Жоффрей брал ее на руки? Или ей привиделось, будто его пытаются убить? Она не могла вспомнить.
Тело еще пребывало в сладостной неге, тепло от которой разливалось по животу и груди, достигая корней волос. Но в душе поселился страх.
Анжелика была одна. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Ложе рядом с ней еще хранило отпечаток тела того, кто отдыхал здесь несколько часов назад. Жоффрей де Пейрак часто оставлял ее спящей, а сам отправлялся на ночной обход корабля.
Анжелика вздрогнула. Впервые с тех пор, как они начали путь вверх по течению реки Святого Лаврентия, ранее дремавшая в ней мысль вдруг обрела форму: они находятся на территории короля Франции.
Он, ее супруг, давно приговоренный к смерти, и она, осужденная, за чью голову назначена награда, только что вновь проникли в королевство, откуда их когда-то изгнали. Конечно, они сильны. Их флот состоит из пяти кораблей. Но могущество, пусть и находящегося далеко Людовика XIV, не окажется ли оно сильнее? Его влияние простиралось и до самых отдаленных колоний.
Здесь у них много врагов, которыми управляет монарх, чей авторитет суверена решал, кому жить, а кому умереть.
С тех самых пор, когда Анжелика решила испытать судьбу, восстав против короля в лесах Пуату, к ней ни разу не возвращалось это чувство безысходности, острое понимание того, что она загнана в ловушку. Ценою нечеловеческих усилий им удалось бежать из Франции, обрести свободу в Америке, и вот теперь, не раздумывая, они поддались искушению отправиться в Квебек и возродить связи со Старым Светом, их родиной.
Какое безумие! Как она позволила Жоффрею пойти на это? Как сразу не поняла, что его решение: «Едем в Квебек!» — ужасное безрассудство! Ведь помилование для них невозможно, и там, где царит всемогущий король, им всегда будет грозить беда. Что за наваждение их охватило? Какая тоска по отечеству одолела? Почему они вдруг вообразили, что их благородное происхождение может устранить все препятствия и что время смягчило мстительность Людовика XIV? Теперь они снова оказались в его власти.
Ночная тьма вместе с тревогами, обуревающими Анжелику, вызывала у нее ощущение, будто она видит дурной сон. Ей казалось, что она действительно вернулась во Францию, в свой замок в Пуату, где всего шесть лет назад, будучи совсем одна, покинутая всеми, просыпалась по ночам, томимая желанием мужской любви, сожалением об утраченном счастье и навязчивой мыслью о подстерегающей опасности.
Ее тело пронзила дрожь. Анжелика никак не могла унять это однажды уже пережитое предчувствие приближения неминуемой катастрофы.
Она поднялась с постели и в поисках подтверждения реальности происходящего принялась ощупывать предметы вокруг. Анжелика распознала порфировый[1] глобус и астролябию, но это ее не успокоило. Она чувствовала себя пленницей салона, неподвижной мебели, стеклянной рамы кормовых окон, поделенных на серебряные квадраты светом беспощадной луны и казавшихся непреодолимой тюремной решеткой.
За ней была жизнь.
А она мертва.
Ее и здесь подстерегал король. Анжелику больше не защищала неприступная лесная чаща ее провинции, где она когда-то безрассудно возглавила мятеж. Никто не может оставаться безнаказанным под властью суверена. Как бы далеко она ни убежала, король настигнет ее и придавит всей тяжестью своей ненависти и злобы. Она попала в западню. Теперь все кончено. Она мертва.
А Жоффрей де Пейрак исчез. Где он? Где же он? Он на другом конце Земли, там, где светит солнце, а не луна, где сияет жизнь, и нет места смерти. Ей больше не суждено прильнуть к его крепкому обнаженному телу, сгорая от желания. Она обречена жить пленницей этого корабля-призрака, этих сумрачных мест, мучимая воспоминаниями о простых человеческих радостях, об их объятиях и безумных поцелуях, ставших теперь недостижимыми. Она в аду… От накатившего чувства невосполнимой утраты у нее вырвался стон, и она чуть было не потеряла сознание. «Только не во второй раз! Не во второй раз!» — взмолилась Анжелика.
Угнетаемая безнадежным отчаянием, молодая женщина прислушалась к жестокой ночной мгле и вдруг различила звуки чьих-то шагов. Благодаря этому неясному, но в то же время живому и ровному звуку, к ней вернулось ощущение реальности. Она сказала себе: «Мы ведь в Канаде!» — и вновь прикоснулась к порфировому глобусу, но уже без мрачного ощущения дурного сна, а просто, чтобы еще раз убедиться в его существовании.
«Мы на «Голдсборо», — повторила Анжелика. Она говорила «мы», чтобы привести в порядок память, внезапно породившую мысли, причиняющие боль.
Прежде всего, она подумала о Жоффрее де Пейраке, который сейчас скорее всего наверху, на юте, исследует суровые и далекие края Нового Света, скрытые под покровом темноты. А вокруг него — его люди, его корабли, его флот, остановившийся у подножия отвесных скал Сент-Круа-де-Мерси. Вот она и вспомнила, где они находятся: Сент-Круа-де-Мерси.
Фьорд, неприметный рукав водной артерии, куда помимо бурного потока реки непрерывно накатывали волны мятежного океана. Местный лоцман сказал им: «Это Сент-Круа-де-Мерси. Здесь можно бросить якорь на ночь!»
Несмотря на то, что речь шла о вполне определенном участке берега, Анжелике это место показалось каким-то зловещим и мифическим, как будто бы лоцман в своем шерстяном берете мог оказаться перевозчиком через реку Стикс. В этих местах царила Смерть. Ворота в ад.
Анжелика машинально оделась. Из осторожности она не стала зажигать свечу, белеющую в серебряном подсвечнике у изголовья кровати. Ее охватил страх, что свет может подтвердить ужасное предположение: «Я мертва! А он исчез!»
Она набросила на плечи плащ и потянула за ручку двери. Как только Анжелика оказалась снаружи, ее поглотило глубокое дыхание ночи, и молодая женщина вновь ощутила знакомый запах корабля: соли, хорошо вымытой палубы, снастей и парусов, а также аромат копченого и жареного мяса, исходящий от жаровен, на которых матросы, едва выпадала такая возможность, готовили еду, каждый на свой манер и вкус. Бог знает сколько рецептов смешалось в этой разношерстной команде, собранной со всех уголков света.
Анжелика прислонилась к дверному косяку. К ней вернулось хладнокровие. Она вдохнула полной грудью, и беспорядочные удары сердца стали спокойнее.
Жоффрей тут, неподалеку. Через мгновение она с ним встретится. Стоит лишь сделать пару шагов, преодолеть несколько ступенек по деревянной лестнице, повернуть налево, и она увидит его. Различит его прямой силуэт истинного кондотьера на фоне лунного неба. Увидит его крепкие плечи, скрытые под камзолом, узкие бедра, таящие в себе источник пламенной страсти, стройные ноги, обтянутые дорогими сапогами. Он не сразу заметит ее, поглощенный своими мыслями, ведь именно по ночам, в бессонном одиночестве, он строил планы, связывая воедино тысячи проектов и начинаний.
Она приблизится к нему, и он скажет:
— Вы не спите, моя дорогая?
Она ответит:
— Я хотела вас видеть, находиться с вами рядом, чтобы успокоиться, любовь моя. Я видела дурной сон. Мне было так страшно!
Он засмеется. А она согреется в пламени его черных глаз, устремленных на нее.
Анжелика уже знала, что одной ей подвластно зажечь радостный блеск в этом красивом мужском взоре, гордом, пронзительном и иногда безжалостном. Только обращенный к ней он вдруг становился ласковым и нежным. Лишь она, положив руки ему на плечи, могла заставить его трепетать, и только ей было дано на это право. Он — хозяин стольких судеб — перед ней единственной преклонял колени.
Одним взглядом она умела угодить этому надменному сеньору, этому воину, закаленному в битвах. Она знала, что одной улыбкой способна стереть из его памяти затаенные обиды, нанесенные в период жестокой разлуки, когда ему довелось испить сполна чашу унижений и чудовищной несправедливости. Он не лгал, когда говорил, что благодаря ей чувствует себя счастливейшим из мужчин. Уверенность в своей власти над этим грозным обольстителем женщин, который только ей даровал исключительное право будить в нем ревность, и сознание нерушимых уз между ними, окончательно успокоили Анжелику, пробуждая в ней еще большую, чем прежде, жажду любви. Еще несколько шагов, и она будет рядом с ним.
Она робко возьмет его теплую руку, такую сильную и красивую, с легким запахом табака. Она расцелует каждый его палец, как обычно мужчины целуют пальцы женщины, а он погладит ее щеку и прошепчет: «Моя дорогая глупышка!»
[1] Порфир (от др.-греч. πορφύρεος, porphýreos — тёмно-красный, пурпурный) общее название магматических, образовавшиеся на небольших глубинах, горных пород кислого и среднего состава, имеющих порфировую структуру.
