В карете Анжелика чувствовала на себе ласковый взгляд мужа. Всю дорогу она почти не отводила глаз от окна, боясь выдать переполнявшее её ликование. С итальянцем она перемолвилась несколькими словами, объяснила отсутствие его товарища тем, что он помогал ей разбирать старые книги в кабинете. Не удержавшись и посмотрев на мужа, она увидела на его губах ироническую улыбку. И снова почувствовала себя невыразимо счастливой.
Выходя из кареты, граф подал ей руку и незаметно сжал, так что у неё от волнения подкосились колени. Нежно усмехнувшись, он поддержал её.
В кабинете министра Анжелика находилась в стороне, не мешая беседе мужчин. Она смотрела на высокую, сильную фигуру, облачённую в роскошный красный бархат, и хотела только одного, чтобы сейчас он принадлежал ей, одной ей. Хотелось обнять его, прижать к лицу эти дорогие руки…Она встала и подошла к окну. Беседа длилась уже около получаса и, по всей видимости, не собиралась заканчиваться. Прислонившись к холодному стеклу, Анжелика на минуту прикрыла глаза. Внезапно голос Кольбера вывел её из задумчивости и натолкнул на мысль:
— Вам нехорошо, мадам?
— Мне стало душно. Прошу прощения, мне, наверно, лучше выйти.
Через пару минут в кабинет вбежал слуга и испуганно заявил, что мадам лишилась чувств. Мужчины тут же вышли, граф стал хлопать её по запястьям. Вскоре она решила, что можно уже приходить в себя, открыла глаза и, как и ожидала, услышала голос графа:
— Если позволите, господа, я провожу мадам домой.
— Да, пожалуй, — Кольбер был напуган этой необычной ситуацией. — А мы с Вашим товарищем обговорим остальные моменты.
— Сударыня, если хотите, я понесу Вас.
Ну, конечно, же она хотела! Зачем спрашивать? Муж поднял её, тревожно вглядываясь в лицо. Как тут вдруг, до сих пор бессильно висевшая рука, резко взметнулась вверх и крепко обхватила его за шею. У самых ушей он услышал её заговорщицкий шёпот и тихий смех:
— Попался!
Он остановился, как вкопанный.
— Ну что ты стоишь! Давай уже, уноси меня отсюда!
Граф всё понял и едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Она их всех одурачила. И даже он поверил!
Улучив момент, когда Жоффрей поставил её на ноги уже у самой кареты, она тихонько что-то шепнула своему вознице. Тот молча кивнул. Но, как ни искусен был манёвр, от Жоффрея он не укрылся.
— Будут ещё сюрпризы? Радость моя, куда ты собралась меня везти?
— Скоро увидишь. — Она взяла его руку в свою и не отпускала всю дорогу, пока лошади, наконец, не остановились.
Перед ними красовалась небольшая, но изящная кондитерская с цветной вывеской “У испанской карлицы”. Анжелика пояснила:
— Хочу Вас угостить королевским напитком.
В это время дня здесь было не много народу, и молодая хозяйка заведения была чрезвычайно рада этому. Она провела мужа в самый дальний угол, туда, где под цветочными гирляндами стояли маленький резной столик и диванчик.
К ним тотчас подошла служанка. Мадам Моренс улыбнулась в ответ на горячее приветствие знакомой девушки и попросила принести большую кружку шоколада.
Жоффрей откинулся на мягкую спинку диванчика и с любопытством рассматривал просторный зал, обильно украшенный цветами и росписью. Сделав заказ, Анжелика облокотилась на его руку.
— Со вкусом у Вас всё в порядке, дорогая. Редкая вещь, должен заметить. Здесь чувствуешь себя уютно. — Он притянул к себе жену, её волосы коснулись его виска.
Вскоре им принесли шоколад. Счастливо смеясь, они пили тягучий напиток из одной кружки.
— Я никогда не знала, что мой шоколад может быть таким вкусным…— улыбалась Анжелика.
Вдруг она вздрогнула, почувствовав что-то холодное и влажное в своих ладонях. Это оказался нос Сорбонны. От удивления молодая женщина чуть не вскрикнула.
— Значит, и Дегре здесь. Жоффрей… — посмотрела на него Анжелика, продолжая ласково гладить мордочку собаки, — мне так хочется сказать ему… Это очень безрассудно?
— Отчего же… — помолчав немного, ответил муж. — Думаю, мы можем себе это позволить. Тем более, не исключено, что в ближайшем будущем нам потребуется его помощь… а может, и нет.
Графиня только хотела окликнуть его, как Дегре сам заметил их, привлечённый отсутствием Сорбонны. Анжелика сделал пригласительный жест. Полицейский в недоумении подошёл к ним. Ещё недавно она отчаянно плакала, а теперь сидит такая весёлая. Никогда он не поймёт женщин…
— Дегре, Вы когда-нибудь падали в обморок? Ну всё равно, лучше сядьте, — в глазах женщины плясали смешинки. — Знаете, КТО это?
Наклонившись вперёд, она что-то тихо говорила ему на ухо, перемежая свои слова выразительными жестами. Полицейский не верил своим ушам. И глазам. Как недавно Анжелика, Дегре понял, что на его глазах произошло чудо… Некоторое время они сидели молча, как трое заговорщиков, объединённых общей идеей… или общей радостью.
— Я бесконечно счастлив за вас обоих. — Серьёзно начал Дегре. — Теперь вам ничто в мире не страшно…
— Спасибо, Дегре, вы первый и единственный, кому бы я доверила такую тайну.
— И я благодарю вас за это, мадам. Мессир граф, каковы Ваши дальнейшие планы?
Анжелика тоже с любопытством взглянула на мужа. До сих пор у неё не было времени подумать о будущем. Теперь же она поняла всю актуальность такого вопроса…
— Я намерен забрать семью с собой. Здесь мне, понятно, нельзя оставаться.
— Я подразумевал такой ответ. Будьте осторожны. Я бы даже посоветовал вам выбираться из города поодиночке.
— Ни за что! Дегре, вы в своём уме? Как вы можете предлагать такую жестокость? А ещё друг…
— Я в своём уме, а вот ваш, мадам, явно затуманен. В любом случае, вместе или порознь, город нужно покинуть поскорее.
— Я тоже такого мнения, сударь. Нет, не в том смысле, что отдельно, — он постарался успокоить Анжелику, — а что надо поскорее исчезать. Позвольте, друг мой, выразить Вам свою запоздалую благодарность. Я рад, что судьба свела нас с таким человеком, как Вы. Я понимаю, что никому здесь не хочется вспоминать то, что было. Но от воспоминаний не так-то легко уйти. Тем более, когда осталось что-то невысказанное. Вы отважно защищали меня в суде, Вы помогали моей семье, когда меня не было рядом. Такое не забывается. Если Вам когда-либо что-то потребуется, знайте, что я всегда готов помочь. Мужчины пожали друг другу руки.
— На прощанье хочу сказать, что и Вы всегда можете рассчитывать на меня, мессир граф.
— Не будем прощаться сейчас, Дегре. Я не уеду, не повидавшись с вами.
— Кто знает, как сложатся обстоятельства. В любом случае, сударыня, месье… я желаю вам удачи. Храни вас Бог.
***
— Значит, мы скоро уедем отсюда? Навсегда?.. — Анжелика и граф подъезжали к дому после разговора с Дегре.
— Вам грустно?
— Нет, нет… мне не будет грустно, милый. Мой дом там, где есть Вы и дети. Когда мы им всё скажем?
— Не сейчас… Хотя мне больше всего этого хочется. Но это опасно. Скажем, когда будем уже в пути.
— Когда Вы думаете, нам надо уехать?
— Самое большее: через несколько дней. Дольше я не могу здесь оставаться, не вызывая подозрений.
Муж и жена вошли в дом. Переглянулись и направились в детскую. Увидев маму, дети тут же бросились к ней. Она обняла их и повернулась к графу. Улыбка разлилась по её лицу. Взяв Кантора на руки, она передала его мужу. Граф трепетно принял этот прекрасный дар… Самый прекрасный на свете. Его белокурый мальчик. Граф вдруг подкинул его к потолку, ребёнок в восторге завизжал. Все рассмеялись. Потом внимательно посмотрев на своего старшего сына, Жоффрей снял с пальца красивый перстень и вложил его в ручку Флоримона.
— Это Вам на счастье.
Мальчик проглотил язык от восторга, но потом всё же нашёлся и поблагодарил, правда, не без маминого участия, которая тоже с умилением наблюдала эту сцену.
День клонился к вечеру. Они весело поужинали за большим столом. Вернувшийся от министра иностранец рассказал об успехах их предприятия и сообщил, что им больше нет надобности задерживаться в Париже. Анжелика подавила радостное восклицание. Это значит, что они с Жоффреем, наконец, останутся одни в своём доме. Правда, нужно ещё как-то объяснить итальянцу, почему его товарищ остаётся. Решили отложить разговор на завтра.
Сославшись на усталость, Анжелика ушла к себе. Она с нетерпением ждала прихода ночи. Скрипнула дверь. Ей даже не надо было поворачивать голову, чтобы понять, что происходит. Он вошёл к ней в спальню из кабинета уверенными шагами хозяина. Ощущая его присутствие каждой клеточкой тела, Анжелика потянулась к нему — и вот уже он на руках кружил её по комнате. В лунном свете казалось, что тени красиво исполняют какие-то замысловатые фигуры. Счастливо смеясь и на ходу расстёгивая её платье, он понёс женщину к кровати, опрокинул на великолепное кружевное ложе. Всё произошло очень быстро. Она упивалась его стремительным натиском, всё крепче прижималась к нему, запускала ладони в его чёрную, как ночь, шевелюру…Но вот руки уже упали, будто подкошенные, слабый ветерок обдувал разгорячённые тела, которые застыли в изнеможении, не в силах оторваться друг от друга.
— Девочка моя… моя, только моя. — Нежно повторял Жоффрей, не выпуская её из объятий.
— Я так люблю тебя… я больше не смогу жить без тебя…
— Я тебе этого и не позволю. Слышишь… никогда…
Слишком сильным было упоение этой летней ночи, они не могли спать. Он нежно гладил её, как будто заново узнавая тело любимой женщины. Его руки, такие родные, до боли знакомые, вновь повергали её в состояние, близкое к экстазу. Она наклонилась над ним, волосы шелковистым дождём упали на его лицо. Он вдыхал их аромат, руки блуждали по её обнажённому телу, вплотную прильнувшему к его телу. В полумраке казалось, что она гибкой лианой обвилась вокруг него… Анжелика уткнулась лбом в его шею, он чувствовал её горячее дыхание, и вновь желание просыпалось в нём, созвучное её желанию. И снова она отдавала себя во власть его страсти. Во всём мире были только он и она, мужчина и женщина… и ещё ночь, как целая жизнь…
***
В свете наступающего утра Жоффрей де Пейрак смотрел на спящую Анжелику. Она казалась ему нереально прекрасной. Как заря, каким-то чудом покинувшая свои небесные чертоги, чтобы этим утром оказаться рядом с ним. Золотые волосы разметались по подушке, из полуоткрытых губ вырывалось лёгкое дыхание. Он притянул её к себе, она не проснулась. Он стал осторожно гладить её волосы. Среди них каким-то волшебством появилась серебряная прядь. Как будто природе не хватило золотых красок… Если бы это было чудо природы! Но нет, это сделала жизнь. Жестокая жизнь, которая не щадит ни красоту, ни молодость.
Спящая красавица отрыла глаза. Он прильнул к её губам.
— Вы будете будить меня так каждое утро? — Она улыбалась и нежно гладила старые следы его шрамов.
— Да, да… моя несравненная фея… Ваша белая прядь сводит меня с ума… скажите, когда она появилась? Вы так мало поведали мне о своей жизни, что я намерен требовать более подробного рассказа.
— Родной мой… какая разница, что было с нами до этой ночи? Теперь всё будет так, как должно быть…
— Значит, мы начинаем новую жизнь…
— Чтобы никогда больше не разлучаться…
— Я обещаю тебе это. — Жоффрей взял её маленькую хрупкую ладонь в свою сильную руку и приник к ней губами, скрепляя клятву.
Эпилог.
На следующий день можно было заметить, как на пустынную опушку леса из старой часовни вышло несколько человек. Их уже ждали осёдланные лошади и небольшой отряд, который должен был сопровождать группу.
Такое поспешное бегство графа и его семьи через подземный ход отеля Ботрейи объяснялось тем, что накануне за их домом была обнаружена слежка. Имея опыт в таких делах, полицейский Дегре сразу смекнул, что к чему и успел предупредить об опасности.
Анжелика и Жоффрей недолго думали, кому они обязаны этим “сюрпризом”. Предположение подтвердилось, когда Дегре удалось выяснить, что именно по инициативе Кольбера здесь были выставлены соглядатаи.
Никто уже не узнает, что наговорил министру итальянец. Предоставил ли он подслушанные или же вымышленные сведения, тая обиду на людей, которые, занятые своим счастьем, не оказывали ему должного внимания. Как бы то ни было, с лёгкой руки сеньора Висконти имя дона Армандо попало под подозрение и без того недоверчивого месье Кольбера. А это грозило самыми непредсказуемыми и серьёзными последствиями. Поэтому, собрав детей и кое-какие вещи, супруги де Пейрак воспользовались подземным ходом и беспрепятственно покинули черту города.
В дальнюю дорогу их провожал Дегре. Он испытывал удовольствие от того, что сегодня мог сделать то, что не удалось ему четыре года назад. Сегодня графская чета была вместе и, не без его помощи, снова избежала опасности. Он чувствовал, что может быть доволен собой. Он выполнил свой долг. Эта радость пока притупляла горечь расставания.
Дегре смотрел, как Граф помогает Анжелике взобраться на лошадь, подаёт ей Кантора. Затем сам сажает к себе Флоримона. И вот они, словно птицы, в развевающихся тёмных плащах в последний раз оборачиваются к нему. В её глазах пронзительная нежность и лёгкая печаль, в его — признательность и уважение. Ещё миг — и прекрасные силуэты уже скрылись в предрассветном тумане. На самом ли деле он видел эти гордые лица, устремлённые к свободе, к новой жизни, или это только чудесное видение? Сказка о героях иного времени…
Конец