Лихорадка или непредвиденные обстоятельства
Флоримон начал беспокоиться из-за долгого отсутствия Анжелики и хотел уже идти её искать, но тут он увидел её в окно и почувствовал облегчение.
— Мама, почему ты так долго? Что-то случилось?
— Не волнуйся, со мной всё нормально. Давай поговорим.
Флоримон удивлённо смотрел на неё. Деньги, которые она брала с собой, теперь были возвращены в общий мешочек, где хранилось всё их богатство.
— Капитан отказался нас вести?
Анжелика устало опустилась на кушетку.
— Тебе нехорошо? Всё-таки что-то случилось!
— Не знаю, голова такая тяжёлая… и так холодно …
— Я сейчас! — Флоримон быстро принёс из другой комнаты плед и укрыл мать. Сам он сел рядом и взял её за руку…
— Мама, у тебя такие холодные руки!
— Фло, мы уезжаем завтра. Только на другом корабле…и с другим капитаном. Ты не беспокойся, всё будет хорошо. Завтра мы уедем…
— Мама, тебе нельзя ехать! Ты вся дрожишь, у тебя лихорадка.
Анжелика действительно чувствовала себя нездоровой. В ушах звенело, во всём теле была такая разбитость, как будто она весь день таскала мешки с песком.
— Нет, сынок, это сейчас пройдёт. Полежу немного, и станет легче.
Но легче не стало. Прошло несколько часов, день клонился к вечеру, Анжелику то била дрожь, то бросало в жар. Перед глазами стоял тёмный лес, и ей казалось, что они всё ещё продираются через непролазную чащу, всё дальше, дальше…и этому нет конца… Вдруг в глаза ударил свет. Как же невыносимо ярко! Над ней склонился какой-то человек. Его прохладная рука коснулась лба, принося небольшое облегчение. Анжелика открыла глаза.
— Я велел открыть окно. Вам мешает свет? Как вы себя чувствуете? Голова болит? — врач, видя, что она открыла глаза, присел к ней на постель.
— Да. Что со мной? — она не узнала свой голос, настолько он был слабым.
— У вас атипичная лихорадка, я пока не могу установить причину. Скажите, как давно вы почувствовали недомогание?
— Не помню… вчера всё было нормально… Доктор, мы завтра уезжаем, мне нельзя болеть!
— Нет-нет, об отъезде не может быть и речи, вам нужно лежать. Вашему сыну я уже всё объяснил и оставил для вас успокоительных капель. Примите их перед сном.
— Где Флоримон?
— Мама, я здесь, — он взял её протянутую руку.
Врач стал собирать свой чемоданчик:
— Я приду завтра утром. Если улучшения не будет, придётся сделать кровопускание. Всего хорошего, — человек, пахнущий лекарствами и невежеством, растворился так же неожиданно, как возник.
Флоримон присел рядом с ней. Она погладила его руку.
— Что тебе доктор сказал?
— Что ты поправишься, надо только немного потерпеть.
Потерпеть… Сколько? Неделю, месяц? А, впрочем, какая разница… Всё пропало, завтра она не придёт к нему, он будет ждать, вглядываться в утренний туман. А потом уплывёт навсегда. Навсегда. На глаза невольно навернулись слёзы отчаяния.
— Почему всё так несправедливо, — шептала она одними губами, — почему надо было заболеть именно сейчас? Почему?
Что он подумает, когда истекут все сроки ожидания, а её не будет? Что она струсила? Какого мнения будет он о ней? Ведь она пообещала ему, пообещала, что непременно придёт. От обиды на свою слабость Анжелика резко поднялась с подушек:
— Фло, ты должен сходить к капитану и извиниться за нас. Я не могу позволить ему напрасно ждать нас всё утро. Ты сделаешь это, дружок?
Флоримон мягко заставил её лечь обратно:
— Конечно, мама, ты только скажешь, как его найти.
— Сходи… нет, не сейчас, уже поздно. Завтра утром, подойди к причалу. Там нас должны будут ждать. Ты узнаешь его по маске.
— Маска? — Флоримон не ожидал такого поворота.
— Он всегда носит маску, не важно… Если его не будет, спросишь капитана Рескатора. А потом
— Потом я скажу, что мы не едем. Я понял, не волнуйся. Постарайся уснуть.
О Рескаторе…и не только
Весь город погрузился в объятия Морфея. На пустых площадях ветер шаловливо играл с весенней листвой. Обновлённые кроны деревьев то задумчиво колыхались в ночной тишине, то замирали, прислушиваясь к безмолвию. С моря дул едва заметный бриз, заставляя волноваться морскую гладь. Корабль “Голдсборо” был привычен более грозным ураганам, и сейчас стоял почти неподвижно. Уверенный и сильный, он был копией своего капитана.
Но мало кто знал, что хладнокровная неуязвимость чёрной маски была всего лишь видимостью. Рескатор медленно мерял шагами свою каюту. Этой ночью сон не шёл к нему. Он мысленно вновь и вновь возвращался к той блаженной минуте, когда руки Анжелики обвились вокруг его шеи. Она его обнимала! Она! От этой несмелой ласки его переполняло ликование. Значит, он снова сумел увлечь её! Значит, ей не придётся сожалеть, что её муж, граф, стал пиратом… Она полюбит Рескатора, как некогда полюбила Великого Лангедокского Хромого! Завтра… завтра снова вся семья будет вместе. Но как же долго тянется эта ночь…
Последний раз он видел её в Кандии. Там она казалось ему такой непостижимо далёкой, прекрасной тенью из прошлой жизни. И, подобно призраку, в ту ночь она словно растворилась в густом тумане, проскользнула у него между пальцами. Ощущение утраты было настолько сильным, что он не мог злиться на неё. Вместо этого, он поспешил в Мекнес, надеясь там исправить её и свою ошибку… Нет, лучше не вспоминать, что было потом. Зачем теперь себя мучить? Ведь всё уже хорошо… Но нет, мыслями сложно управлять, когда ночь и бессонница.
Тогда, в залитом кровью Мекнесе, узнав о смерти жены, он понял, насколько сильно любил её. Всегда. Даже тогда, когда узнал о её замужестве, когда представлял её в блеске Версаля, когда сам изменял ей с другими. Не отдавая себе отчёта, он, тем не менее, был спокоен, что она ни в чём не нуждается, что она живёт, просто живёт на этом свете! А теперь… такая страшная пустота… Пожалуй, это был самый ужасный период его жизни. Анжелики больше не было. Но был Кантор. Рескатор не знал, что много лет назад, на Гревской площади его жену спасла мысль о детях. Так же, как и его сейчас.
Забрав сына из Палермо, Волшебник Средиземного моря уплыл подальше от Старого света. Азартно бороздя Карибское море, он снова разбогател. Его водолазы поднимали неслыханные сокровища с испанских галеонов. Рескатор предпочитал договариваться с пиратами, а не вступать с ними в кровопролитные бои. И это ему часто удавалось: какой флибустьер устоит перед редкими монетами со дна моря или великолепным жемчугом?
Однако от одной схватки он не смог уклониться. Наверно, это была воля провидения. Ведь если бы не капитан вражеского судна… Жаркий был бой. Рескатор победил. Ему ничего не говорило имя пленённого капитана: Золотая борода. Но стоило ему увидеть белокурую голову, огромные плечи и ясный королевский взгляд голубых глаз…
— Колен. Колен Патюрель!
Пират вздрогнул от неожиданности.
— Салям алейкум, король рабов Мекнеса!
— Алейкум салям, — совсем опешил великан, выпуская из рук тяжелый пистолет — последнее средство, оставленное для себя. Сдаваться в плен не входило в намерения Золотой бороды.
Рескатор был поражён этой встречей ничуть не меньше Колена, а может, даже больше его. Ведь Колен Патюрель погиб, как и Анжелика… Тогда как же так?
— Я узнал тебя. Ты Рескатор, друг Мулея Исмаила. Ренегат! Как же мы ненавидели тебя, когда ты сидел рядом с ним на вышитых подушках!
— Месье Патюрель, советую вам охладить ваш пыл. Уведите его, — обратился он к матросам.
***
Золотую бороду отвели в трюм и заковали в цепи. Рескатор не замедлил спуститься туда. В сыром помещении было холодно, но ни Рескатор, ни его пленный не замечали этого.
— Месье Патюрель, не могу скрыть своего удивления, султану доложили, что вы погибли в пустыни.
— Я не обязан давать отчёт. Тем более ренегату, — Колен нахмурился и сцепил зубы.
— Вы ошибаетесь, я не ренегат. Я такой же христианин, как и ты, Колен. Мулей Исмаил не был моим другом, просто я был нужен ему, а он — мне. Каждый живёт по своим законам. Султан верой и правдой служит Исламу, как ты — Христианству. Вы оба имеете на это права, и глупо скрежетать зубами, доказывая свою правоту. Всему миру не докажешь.
— Там мы думали по-другому, — голос пирата дрогнул. — Мы были готовы на всё, ради своей веры. И это казалось естественным, как день и ночь.
— А теперь тебе кажется, что это были лучшие годы твоей жизни?
Колен изумлённо посмотрел на него. Он уже не чувствовал враждебности к победителю.
— Да, — он кивнул своей светлой гривой.
— Но вы всё-таки бежали. Как случилось, что ты сидишь сейчас передо мной, а не лежишь в земле?
— Что же здесь сложного? Мои товарищи сказали, что я мёртв. Вот и всё. — просто ответил король рабов.
— Твои товарищи все умерли. С вами была женщина, скажи, как она погибла?
— Чтоо?? Погибла? Когда?
— Да там же, в пустыне…
Пират облегчённо выдохнул.
— Если бы Анжелика погибла, я бы лёг у её ног и больше не вставал, — прошептал он как-то мечтательно.
Теперь пришла очередь Рескатора ахнуть от неожиданности:
— Как это “если бы”? Она жива? Где она??
Тут только Золотая борода заметил необычный интерес собеседника к своей спутнице по пустыне. При других обстоятельствах он бы ушёл в себя, замкнулся. Но слишком долго эти воспоминания принадлежали только ему, теперь же нестерпимо хотелось облечь их в слова.
— Мы долго шли… она и я… когда ей было плохо, я нёс её… а потом они вырвали её у меня, вырвали единственное сокровище. Она оказалась знатной маркизой… Я знаю, что она несколько дней не приходила в себя, потом её увезли во Францию.
— Увезли?..
— Да, под охраной, — голос Колена стал совсем глухим от вновь переживаемого волнения.
Рескатор с трудом осознавал слова Патюреля. В мозгу вертелось: жива, жива!!
— Что вы знаете о ней? Почему интересуетесь этой женщиной?— вопрос Колена вернул его с небес на землю. Ведь, в сущности, он ничего не знал о ней, а самое главное, он не знал, где она сейчас.
Рескатор не смог найти лучшего ответа и просто сказал:
— Это моя жена.
Золотая борода недоверчиво взглянул на него. Он не показал виду, что смутился своей исповеди, однако подумал, что не хотел бы на месте мужа услышать о своей жене такой рассказ. Хотя, если предотвратилось худшее, какая разница до всего остального? Видимо, Рескатор придерживался именно этой идеи и не вдавался в размышления о перипетиях побега.
— Ваша жена… — Колен задумчиво разглаживал свою бороду. — Что же вы намерены делать?
Собеседники не заметили, как их разговор перешёл на дружеский лад. Победитель и побеждённый будто забыли о битве, о потерях.
— Я найду её. Если согласится — увезу с собой…
— Куда? Вы же сказали, что покинули свои владения на Средиземном море?
— Поедем в Новый свет. Неизведанные земли, новые люди. Там можно будет начать всё сначала.
— Вы самый счастливый человек на свете. Перед вами открыты все горизонты…
— Перед вами тоже, месье Патюрель. Нужно только захотеть.
Пират горько усмехнулся, поглядев на кандалы.
— Со мной уже всё ясно.
— А если я предложу вам вместо промышления грабежом заняться вместе со мной освоением северных земель Нового света?
— С какой стати вам это делать? Мне не нужно милосердие.
— А мне нужен такой человек, как вы, месье Патюрель. Вместе мы были бы непобедимы. И подумайте, это непокоренная, глухая страна, она слишком одарена природой, чтобы остаться незамеченной. Ее богатства огромны, но их нелегко найти. На мой взгляд, это единственное место, где привычные законы не имеют точного применения и где человек не чувствует себя связанным целой кучей установлений, мелочных, но обязательных. Клянусь честью, это выгодное предложение. Я бы на вашем месте долго не раздумывал.
— На моём месте? — пират тряхнул цепями, — не думаю, что вы знаете, какого это.
— И опять ошибётесь, друг мой. Но об этом после. Я сниму с вас кандалы, и мы разработаем маршрут к Новому свету. Пока я буду в Европе, вы займётесь освоением, допустим, Мэна. Затем можете считать себя ничем мне не обязанным.
— Это мне подходит! — кивнул пират. — Я помогу вам освоиться в Америке. А дальше будет видно.
***
Рескатор медленно заглянул в смежную комнату. Там безмятежно спал его белокурый мальчик. Когда начались поспешные сборы в дорогу, Рескатор уже знал, что не расстанется со своим ребёнком. Кантор тяготел к путешествиям и приключениям, любил подолгу смотреть на звёзды, а верная гитара всегда сопровождала маленького пажа. Узнав, что они направляются во Францию искать мать и братьев, он был так счастлив и несколько дней ходил как помешанный. Рескатор же, приглядываясь к нему, подумал, что мальчик лукавил, когда говорил, что не скучает по маме…
Однажды утром Кантор раньше обычного пришёл к отцу и начал взволнованно рассказывать, что во сне видел большой хмурый город со множеством кораблей, людей в суровых костюмах, а среди них — мать и старшего брата, протягивающих нему руки. Рескатор давно заметил счастливый дар сына к предвидению, теперь же его слова всерьёз заинтересовали его. Расспросив Кантора поподробнее, он пришёл к выводу, что это место находится на западе Франции. Большой порт, который описал мальчик, простая одежда горожан и остров невдалеке — всё напоминало протестантскую Ла-Рошель.
Отличное место! В самое пекло! И не могло его жену занести в какой-нибудь менее опасный город? Но ему уже не привыкать бросаться в самые рискованные авантюры ради неё… И вот — поддельные документы, никому не известный корабль с невинным голландским флагом… Рескатор завёл “Голдсборо” в тихое место, где можно было не опасаться преследования.
Кантор не хотел оставаться на корабле, и Рескатор решил, что беды не будет, если он возьмёт его с собой на берег. Странное они производили впечатление, идя по набережной: высокий человек в чёрном и изящный мальчик с белыми кудрями.
Рескатор оценивающим взглядом окидывал окрестность, как вдруг заметил, что сын отстал. Вернувшись за ним, он с удивлением увидел, как Кантор беспечно играет с большим догом, словно знал его всю жизнь. Грозный вид собаки не внушал доверия, и отец решил увести сына. Но его опередил шустрый человек, подзывающий свою собаку:
— Сорбонна, Сорбонна!
Собака навострила уши, мальчик оторвался от неё и встал. К ним подошёл хозяин собаки и хотел было извиниться, но вдруг застыл с изумлённым видом.
— Или я схожу с ума, — прошептал человек, — или…Кантор!
Мальчик потянулся к нему, но Рескатор решительно взял его за руку, обращаясь к странному собеседнику:
— Откуда вы знаете его, месье?
— Отец, это же месье Дегре! Месье Дегре! — ребёнок вырвался и подбежал к старому знакомому.
Дегре недолго думая прижал к себе мальчика.
— Кантор… как же я счастлив видеть тебя, малыш! Значит, ты не погиб тогда?
Ребёнок засмеялся:
— Меня спас отец.
Дегре медленно повернулся. Человек в маске внимательно рассматривал его.
— Значит, вы метр Дегре, бывший адвокат. Мой адвокат, — добавил он тихо.
Дегре отпустил мальчика и вплотную подошёл к пирату:
— Мессир граф? — полуутвердительно-полувопросительно прошептал он.
Потом они долго разговаривали, сидя в укромном месте. Дегре немного рассказывал, но от некоторых вещей у графа сжималось сердце. Немилость короля. Восстание, мятеж… А теперь каким-то чудом полицейский видел её здесь? У Дегре уже созрел план, как устроить встречу. Рескатор обещал подойти утром к таверне.
Немного помолчав, полицейский задал, видимо, мучивший его вопрос:
— Неужели вы не сказали мадам о том, что её сын жив? — Дегре взглянул на Кантора, забавляющегося с собакой. Сорбонна позволяла ему делать с собой всё, что угодно.
Рескатор покачал головой.
— Я не знаю, почему не сделал этого. Боялся, что его могут у меня отнять…
— Для неё это было ужасным горем. Много времени прошло, а несчастья для неё ещё не кончились.
— В каком смысле? — насторожился Рескатор.
— Мне поручено арестовать её. Я рад, что доверили мне… Это даёт ей отсрочку. За её голову назначена награда. Её ищут, и рано или поздно найдут.
— Я увезу её отсюда.
— Это единственный выход. Как я понял, она как раз сейчас ищет корабль. Если уже не нашла.
— Только не говорите ей пока, кто я. Я сам. Потом.
— Тогда во что бы то ни стало нужно заставить её поехать именно с вами. Держите её крепко, граф, не дайте вырваться. Если она умрёт в ваших объятиях, то только от счастья.
— Я обещаю вам это, будьте спокойны.
Рескатор улыбнулся своим воспоминаниям. Всё позади. Она придёт. Она придёт завтра. То есть сегодня, небо уже светлеет. Осталось несколько часов. Граф де Пейрак откинулся в кресле и не заметил, как сон одолел его.