Раскрыть карты…
Флоримон тоже плохо спал эту ночь. Несколько раз он просыпался и подходил к матери. У неё был жар, это точно. А вот как помочь, он не знал. На какое-то время они останутся в этом городе, ну что ж, пусть так. Но поможет ли это? Флоримон понимал только то, что маме всё хуже и хуже, а доктор прописал какие-то капли, от которых нет толку. Значит надо искать другого! Он оббегает весь этот хмурый город, но найдёт настоящего врача. Да, сразу после того, как передаст маминому капитану, что они не едут.
Утром он быстро оделся и бесшумно вышел из дома. На пристани было безлюдно. Мальчик понял: слишком рано! Через 15 минут (Флоримон, стучавший зубами от холода, полагал, что прошло не меньше часа) перед ним буквально вырос высокий человек. Мальчик увидел маску и понял, что это именно то, кто ему нужен.
— Доброе утро, месье капитан! Моё имя — Флоримон де Пейрак, — он непринуждённо поклонился. — Моя мать вчера договаривалась с вами о путешествии на Острова. Я ведь не ошибся? — добавил он, немного удивлённый молчаливым вниманием собеседника.
— Да, я как раз пришёл, чтобы встретить вас с вашей мамой, — наконец произнёс тихий голос из-под маски.
— А я ждал вас здесь, чтобы сказать, что мы не сможем поехать. И… передать вам извинения от моей матери.
Флоримон уже развернулся, полагая, что его миссия окончена, как удивлённый возглас заставил его остановиться.
— Но… я не понимаю. Что случилось?
Мальчик нехотя повернулся:
— Сударь, я не имею чести знать вас. А посему вы не можете требовать у меня объяснений. Придя сюда по просьбе матери, я собирался только предупредить вас, чтобы вы не ждали напрасно. С вашего позволения я пойду.
— Вы меня не знаете, зато я знаю вас. Мне слабо верится, что ваша мама просто передумала ехать, у вас что-то случилось, не так ли?
— Мама заболела, у неё лихорадка — у Флоримона задрожали губы, — мне нужно идти, нужно найти нормального доктора вместо того неуча, что приходил к нам вчера.
Рескатор только сейчас заметил, что у мальчика утомлённый вид и тёмные круги под глазами. Он удержал юношу:
— Надо было вам сразу сказать. На корабле у меня есть хороший арабский врач, он никогда не ошибается. Отведите меня к вашей маме.
Флоримон растерянно замер. Привести этого чужого человека в их дом? А что если он догадается, кто они, что их разыскивают. Нет, нельзя так рисковать. Он упрямо покачал головой:
— Я не знаю, понравится ли это ей…
Рескатор вдруг приобнял мальчика за плечи:
— Она моя жена, Флоримон, ты мой сын. Я приехал за вами. Кантор ждёт нас на корабле.
Юноша изумлённо поднял на него глаза. Постепенно до него доходил смысл сказанного.
— Отец? Вы мой отец?
Рескатор ещё раз прижал к себе сына:
— Ну же, Флоримон, скорее. Нам в этом городе оставаться небезопасно.
Бегство
Флоримон шёл как во сне, машинально сворачивая на знакомые улочки. Он не смел оглянуться на человека, которого вёл за собой. Неужели его отец — такой? Мальчик не мог понять, что именно его отталкивало. То ли маска, скрывающая пол-лица мужчины и делавшая его безликим и чужим. То ли просто навязчивые многолетние мечты сделали из отца мифическое существо, встреча с которым должна была состояться по-особенному. Одна только мысль грела его: совсем скоро он увидит Кантора! Как же он соскучился по своему милому маленькому брату!
Вот уже и гостиница, где ждёт его мама. Как там она? Почему ни слова не сказала ему об отце? Тут Флоримон увидел, что дверь в их комнаты приоткрыта. Он на ходу обернулся к своему спутнику:
— Я же закрывал дверь!
Тревога передалась и Рескатору. Вместе они почти бегом ворвались внутрь и увидели, что над женщиной склонился человек с ланцетом. Пират в мгновение ока пересёк комнату и одним движением оттолкнул опешившего лекаря. Флоримон с облегчением посмотрел на чистый таз: они успели вовремя.
— В чём дело? — доктор окинул взглядом мощную фигуру пирата и решил отыграться на мальчике. — Юноша, что вы себе позволяете? Привели в дом не пойми кого, мешаете мне делать мою работу! Если из-за этого вашей маме станет хуже, это будет на вашей совести!
— Закройте рот, — пират мигом схватил горе-лекаря за шиворот.
— Да вас тут целая банда, — усмехнулся доктор. — И все вне закона, не правда ли? Ну всё, пустите меня, я ухожу.
Рескатор разжал руку, жалея, что пришлось демонстрировать перед сыном свои пиратские замашки. Ещё секунда и до него дошёл смысл фразы, неосторожно брошенной лекарем: “Все вне закона…” Сначала он принял это на свой счёт, но…
Он убедился в правильности своего подозрения, когда увидел, что Флоримон загораживает дверь. В горящих глазах мальчика было столько решимости, что лекарь невольно отпрянул.
— Вы не выйдете отсюда, месье. Потрудитесь сначала повторить то, что сказали!
— Я? А что я говорил? Что вы мне мешаете работать. Что на вас нашло, молодой человек? — доктор сохранял видимость спокойствия, но в глазах его явно плясал страх.
В это время с кровати, где лежала женщина, раздался тихий возглас.
— Он всё знает, Фло. Он узнал нас по описанию и собирался заработать…думал, я не слышу. — Анжелика попыталась подняться, но не смогла, её голова вновь бессильно опустилась на подушку.
Рескатор сзади подошёл к человеку в тёмных одеждах и предупредил его отчаянный маневр вырваться.
— Не убивайте меня, только не убивайте! Я всё забуду, обещаю! Я так беден, мне были нужны деньги… вот я и хотел…
— Считаете, это оправдание? Флоримон, поищи верёвки покрепче. Мы его свяжем.
Рескатор приставил к трясущейся от рыданий голове пистолет, а сам лихорадочно соображал. А вдруг это только комедия, и внизу их уже ждут предупреждённые полицейские? Или же этот человек был так уверен в беспомощности своих жертв, что не потрудился сразу обратиться в полицию. Это было бы им на руку. Но как узнать?
Быстро скрутив лекарю руки, Флоримон и Рескатор накрепко привязали его к стулу. В ход пошли разорванные простыни и полотенца, из одного сделали кляп.
Теперь надо уходить! И быстрее. Можно было бы через окно, но Анжелика… Пират подошёл к кровати и склонился над женщиной.
— Потерпите немного, моя дорогая, я отнесу вас на свой корабль.
Нагнувшись, он легко поднял её на руки.
— Флоримон! — крикнул он сыну. — Уходим.
— Я иду. — Мальчик уже собрал вещи и теперь кинул на стол несколько монет. — Это им за испорченные простыни.
Отец одобрительно улыбнулся. Спустившись по лестнице к выходу, они немного постояли, прислушиваясь. Не услышав ничего подозрительного, решили выйти. Рескатор старался как можно аккуратнее нести жену, но идти приходилось быстро, её голова то и дело ударялась о портупею, царапая кожу. Инстинктивно она обхватила рукой его шею и ещё теснее прижалась к могучей груди, сливаясь с ним в этом галопе.
От невероятной тряски у Анжелики раскалывалась голова. Не решаясь повернуть её, чтобы не усилить боль, женщина могла видеть перед собой только белый кружевной воротник безукоризненной чистоты. Она невольно улыбнулась и подумала, что уже начинает привыкать к противоречивой натуре этого человека. Человека, сочетающего такие, казалось бы, несочетаемые вещи: галантность придворного с пиратскими манерами, изысканную одежду с тяжёлым пистолетом, заткнутым за пояс. Анжелика не успела подумать, что произошло на пристани между её сыном и Рескатором, но была рада, когда увидела, что они вернулись вместе. Он снова спас её, этот пират, и теперь несёт на руках навстречу другой жизни. Как крепко он прижимает к себе свою добычу! И как чудесно от него пахнет табаком!
Путь в неизвестность
В укромном месте на побережье их уже давно ждала шлюпка. Путники быстро сели, и лодка, повинуясь жесту капитана, тотчас стала отчаливать. Рескатор поддерживал жену: у неё не было сил даже на то, чтобы самостоятельно сидеть. Анжелика прикоснулась к руке сына, тот взглянул на неё и понял, что ей тоже не верится, будто всё позади.
На быстро удаляющемся берегу, скрытый зарослями, стоял человек с собакой и молча провожал семью опального графа, которая за многие годы стала для него такой родной. Пройдёт время, и, возможно, их путям ещё суждено будет пересечься. Не в Старом, так в Новом свете…
Вот, наконец, они поднялись на палубу. Тут Рескатор вспомнил, что не успел ещё сказать Анжелике про Кантора. Кто же знал, что будет такое сумасшедшее утро? Он с трепетом ждал её реакции, когда из гущи загорелых матросов к ним ринулся белокурый мальчуган. Флоримон бросился навстречу брату. Анжелика же, которую он всё ещё держал на руках, уткнувшись носом в его камзол, была подозрительно молчалива. Граф, присмотревшись к ней, понял, что она уже какое-то время без сознания.
Оставив детей, которые, счастливо смеясь, не переставали тормошить друг друга, он понёс Анжелику к врачу. Мальчики почувствовали что-то неладно и побежали за ними.
В просторной, светлой каюте арабский доктор Абд-ель-Мешрат терпеливо выслушивал Флоримона, которому было поручено максимально точно вспомнить все детали заболевания.
— Так, так… — иногда шептал врач, покачивая головой. — Какое варварство… Готовы лишить человека крови только потому, что ничего другого придумать не в состоянии… Вот что господа, — проговорил он по-французски, когда Флоримон закончил свою речь, — выйдите-ка отсюда…оставьте нас одних.
Свои слова он подкрепил красноречивыми движениями рук, призывающих всех удалиться. Граф нехотя повиновался.
Когда они остались за дверью, Флоримон не стал скрывать своего удивления по поводу такой бесцеремонности, с которой их выпроводили.
Рескатор улыбнулся и положил руку ему на плечо:
— Подожди горячиться, Флоримон. Многие вещи на поверку оказываются совсем не такими, как кажется на первый взгляд. Абд-эль-Мешрат мой самый близкий друг… и большой учёный. Это он много лет назад вернул меня к жизни и избавил от хромоты. И сейчас, я уверен, он придумает, как нам помочь. Он делом доказывает свою преданность мне. Поэтому не удивляйся, что я треплю от него то, что не позволил бы другим.
Флоримон не успел ничего ответить, как отворилась дверь, и к ним вышел арабский врач.
— Ну что ж, месье де Пейрак, я сделал кое-какие выводы. Наверно, прежде всего вас интересует её состояние? Она поправится, это я вам обещаю, — он медленно отвёл глаза в сторону. — Но вот как скоро — не могу сказать.
— Почему? — напряжённый голос графа выдавал тревогу, посеянную замешательством старого друга.
— Понимаете, длительная стрессовая ситуации истощила защитные силы организма… и присоединение вторичной инфекции вызвало лихорадку с тяжёлой интоксикацией. С инфекцией я справлюсь, а вот психическое состояние…
— Но месье, мама была абсолютно здорова, я не замечал, чтобы она нервничала или вела себя неадекватно до болезни!
— Молодой человек, у неё погиб сын, погибли друзья, долгое время вы с ней жили в постоянной опасности. Ваш юный организм справлялся с этой нагрузкой, а она тратила последние душевные и физические силы. И вот как только, наконец, наступило облегчение, у неё и случился срыв. Её лихорадка волнует меня гораздо меньше, чем нервная система. Хотя на фоне общего ослабления организма, и она достаточно опасна.
Флоримон вдруг вспомнил мамины рассказы о пустыни и подумал, что не только последний год подтачивал её силы. А Жоффрей де Пейрак по-новому взглянул на ситуацию со мнимой смертью Кантора и совсем приуныл.
— Вот что, дорогой друг, отнесите вашу жену в тёплую, тихую каюту, обеспечьте ей полный покой. Я буду лечить лекарствами, а вы — вниманием и заботой. Помните, что успех зависит от нас обоих.